— Арестовали?
— Боюсь, что да. Он не пришел. Вместо него там оказался другой человек.
И я рассказал Виктории о встрече с Натаном Фармером — что он мне сказал, чем угрожал; кроме того, я упомянул, что и ему срочно потребовалась картина с монмартрской сценкой. Поначалу Виктория совсем запуталась, мне пришлось повторить все, а уж когда до нее дошло, нам не осталось ничего другого, как вздыхать и покачивать головами.
— Ты думаешь, этот человек действительно может осуществить свои угрозы? — спросила Виктория.
— Да, — я пожал плечами, — или нет. Но считаю, лучше исходить из того, что может.
— Раньше тебе приходилось встречаться с такими, как он?
— К счастью, нет. Он посредник, решает проблемы. Люди с деньгами платят ему, чтобы получить желаемый результат. Судя по одежде и автомобилю, дела у него идут очень хорошо.
— Он манипулирует людьми? Такая у него профессия?
— Ты попала в точку.
— Так он — преступник?
— Цивилизованный преступник. С самыми разными интересами.
— В число которых входят и картины.
— Вероятно. — Я выдохнул. — Скажи мне, какое впечатление произвел на тебя Бруно?
Виктория всплеснула руками, словно не знала, что и сказать.
— Нервный. Молодой. Чуть запутавшийся, но честный.
— Не убийца?
— Трудно сказать. Но я склоняюсь к тому, что нет.
— И он не пытался заглянуть в папку?
— Ни разу. А когда я вернула ему деньги, очень обрадовался.
— Значит, о ростовщике он говорил правду. Как я понимаю, мой гребешок он тебе не отдал?
— Как ни странно, нет. И, предупреждая твой следующий вопрос, я не поинтересовалась, сколько у него ушло времени на открывание второго наручника. — Виктория ухватилась за спинку скамьи, изучающе посмотрела на меня. — Чарли, знаешь, о чем я подумала? Об ограблении банка можно забыть. Документы, которые мы нашли спрятанными в картине… ты не думаешь, что они могут быть связаны с кражей произведений искусства?
— Ты говоришь про детальный план кражи картины Пикассо из известного на весь мир музея в центре Парижа?
Виктория кивнула.
— Если на то пошло, именно так я и думаю.
ГЛАВА 21
Площадь Жоржа Помпиду — большущая бетонная плита, обжитая голубями, уличными артистами и карманниками. Мы торопливо пересекли ее, наклонив головы. Меня, конечно, больше всего заботила пластиковая папка, которую я нес в руке. Очень не хотелось, чтобы картина промокла. Впереди возвышалась громада из стали и стекла — Центр Помпиду. Здание это словно вывернули наизнанку: разноцветные трубы, короба, тоннели разместили снаружи. По ним сливалась дождевая вода, проходили электрические и другие кабели, подавался воздух. В больших прозрачных тоннелях размещались эскалаторы, по которым посетители поднимались или спускались с этажа на этаж. Когда я впервые увидел это здание, у меня возникло ощущение, что в реальный мир перенесли декорации из мультфильма «Семья Джетсонов». [16]
— Какой он огромный, — выдохнула Виктория, шагая рядом со мной.
— То ли еще будет, когда ты увидишь его изнутри.
Действительно, размеры потрясали. Вынеся все системы жизнеобеспечения здания и эскалаторы за стены, архитекторы создали огромное внутреннее пространство. Потолок фойе находился на высоте третьего или четвертого этажа, а пол был вымощен плитами гладкого, прочного материала, сейчас выпачканного множеством следов. На стенах разместились огромные, яркие неоновые вывески, большущие плакаты и плоские экраны. Войдя, мы увидели ряд билетных стоек. Предусмотрели в фойе и место для магазинчиков и кафе.
— Мы не можем сразу идти в музей, — сказала Виктория, практически не шевеля губами.
— Это еще почему?
— Картина… — Она скосила глаза на папку в моей руке. — Нельзя нам с ней ходить.
— Во-первых, перестань паниковать. Это выглядит подозрительно. И, во-вторых, почему бы тебе не купить нам билеты в Музей современного искусства, пока я разберусь с картиной?
— Но…
— Доверься мне. Я знаю, что делаю.
Уж не знаю почему, но Виктория спорить не стала. Я оставил ее у касс с тем, чтобы она вновь пустила в ход свой французский, а сам зашагал к гардеробу. Изящно одетая женщина, стоявшая за перегородкой красного цвета, жестами предложила отдать ей промокший пиджак, но я покачал головой и протянул пластиковую папку. Она взяла ее не сразу, и у меня возникла ужасная мысль, что она собирается проверить содержимое папки, но, как выяснилось, она лишь прикидывала, куда ее поставить. Уверенность разом вернулась ко мне. Я подумал, что такое случалось очень часто. Возможно, художники, которые приходили в музей, приносили с собой незаконченные картины, чтобы почерпнуть здесь вдохновение. Наверное, точно так же поступала и Катрина. Ее квартира находилась в десяти минутах ходьбы от Центра Помпиду, а отделение банка, где она хранила картину, еще ближе.
— Voila, [17]— женщина протянула мне пластиковый кружок с номером серого цвета, размером с монетку в один евро, но тоньше. Я поблагодарил ее, сунул номерок в карман брюк, повернулся и увидел, что Виктория идет ко мне, одной рукой откидывая с лица мокрые волосы. В другой она держала два билета и буклет.
— Я взяла карту. Пикассо на пятом этаже.
— Отлично. Папка пристроена. — Я указал на гардероб, и на лице Виктории отразилось сомнение. — Лучшее место, — заверил я ее.
— Ты не боишься, что они заглянут в папку?
— Никогда. Пошли.
По внешним эскалаторам мы поднялись на четвертый этаж, где начиналась экспозиция современного искусства, а потом, по лестнице внутри здания, на пятый, где размещалась постоянная экспозиция. Виктория сверилась с картой и у полотна Ротко, [18]которое висело перед нами, повернула налево, выведя меня на застекленную террасу. Здесь стояло несколько скульптур, а за ними я увидел крыши Парижа, силуэт музея д'Орсе, вдали — Большую арку, [19]небоскребы квартала Дефанс и, конечно же, проглядывающую сквозь пелену дождя Эйфелеву башню. Стены галереи были выкрашены в ослепительно белый цвет, разительно контрастирующий с медовыми тонами деревянного пола. Повсюду стояли скамейки, приглашающие присесть и полюбоваться шедеврами искусства.
«Гитариста» мы нашли во второй галерее, среди коллекции кубистских работ Пикассо и Жоржа Брака. [20]Остановились в нескольких метрах от картины, застыли в благоговейном молчании. Конечно же, я не мог приставить картину из пластиковой папки к оригиналу, чтобы сравнить их, но поразительное сходство сомнений не вызывало. И, судя по всему, о том же подумала Виктория, когда цокнула языком.
— Господи… — едва слышно прошептала она.
— Похоже, не правда ли?
— Очень даже. Только подумать, эта стоит миллионы. А сколько можно выручить за ту, что внизу?
— Проданную как репродукция? Честно говоря, не знаю. Само имя Пикассо стоит очень дорого.
— Знаешь, я вроде бы уже понимаю, почему картина так называется. Если стоять на расстоянии, замечаешь все новые подробности.
— Ты про знаки фунта стерлинга?
Виктория улыбнулась.
— Пикассо был клевым парнем. — Я сцепил руки за спиной.
— В смысле дамским угодником.
— И это тоже. Но дело в том, что он вызывает у меня самые теплые чувства.
— Родственные души?
Я искоса глянул на нее.
— Просто ты ничего не знаешь. Хочешь услышать мою любимую цитату от Пикассо? «Если есть, что украсть, я украду».
Виктория закатила глаза.
— Я очень сомневаюсь, что его слова надо понимать буквально.
— А как еще их можно понимать?
Она покачала головой, словно я рассердил ее, а я подошел поближе и хорошенько разглядел картину, и не только ее. Рама без каких бы то ни было завитушек, изготовленная из качественного дерева, выглядела очень тяжелой. Похоже, ее регулярно полировали. Защитное стекло прикрывало картину спереди и, возможно, сзади. Я не мог посмотреть, как картина крепилась к стене. Если бы ее держали тросы, спускающиеся с потолка, я бы, наверное, точно сказал, снабжена картина датчиками охранной сигнализации или нет. Но место крепления находилось на обратной стороне — то ли крюк, то ли болты. Я попытался заглянуть за край рамы, но, конечно же, ничего не увидел. Наверное, я получил бы большее представление о том, как крепится картина, если бы прижался щекой к белой стене и посветил в щель фонариком, но подумал, что тем самым привлеку к себе внимание сотрудницы музея, которая сидела на черном пластиковом стуле у входа в галерею.
16
Американский полнометражный мультипликационный фильм (1990). Действие происходит на астероиде.
18
Марк Ротко (настоящее имя Маркус Роткович) (1903–1970) — художник, абстрактный экспрессионист.
20
Жорж Брак (1882–1963) — французский художник, график, скульптор, декоратор; вместе с Пикассо был родоначальником кубизма.