Из разнообразивших текучку событий вспоминается, как разгружали какие-то ракеты, по виду вполне крылатые, в деревянных неплотно сбитых ящиках и весом таким, что тягать их можно было только волоком вчетвером. Разгружали под командой флотских офицеров и мичманов и если бы мне кто-то сказал, что вручную можно разобрать такого размера арсенал, созданный в средневековой турецкой крепости, я бы точно не поверил. Но разгрузили, правда умаялись куда сильнее, чем после полевого выхода. Приняли таким образом участие в разрядке и окончании гонки вооружений…
Ездили в окрестные богатые и ухоженные хозяйства убирать арбузы, дыни, персики, сливы и виноград. Толку от нас было мало. Уверен, что съели мы на куда большую сумму, чем наработали. Столько персиков и арбузов я никогда в жизни не ел и не поверил бы, что можно за один присест слопать ведро персиков, а после визита в туалет жалеть, что за пазуху поместилось совсем немного, да и то раздал землякам по прибытию в часть. Сбор арбузов плавно перетекал в арбузные сражения, а сбор винограда – в отдых под прикрытием виноградной лозы.
С грустью вспоминается время ушедшей молодости, мне очень хотелось побывать в части, особенно сильно было желание объявиться на втором году службы и сразу после. Но поглядел я сегодня на спутниковые карты и увидел, что из прежних построек остались только столовая и здание нашей роты. Все прочие разрушены. На месте штаба, где были ели, цветы, трава и кустарники видны какие-то развалины и пустырь. Войсковая часть есть, но уже совсем другая. Не осталось там ничего моего.
Уже перед самой отправкой в войска я побывал в центре города Керчь, увидел памятник рядом с высокой горой, но ничего особенно не запомнил, не до того было – терзали смутные и тревожные сомнения про первые и последующие дни в новых местах. Меня вместе с Борей – Бахтияром (мы опять вместе оказались) привлекли для помощи какого-то офицера для переноса его вещей – в основном банок с закрутками, все же ехали с Юга на Север. Отчетливо помню, как мы друг-другу застегивали верхний крючок на вороте шинели – привили нам любовь ко всему уставному, что и говорить!
Любовь к уставному порядку в войсках выветривалась моментально, так же как и обычай «Рубиться», то есть стараться в исполнение команд. «Рубанков» не жаловали даже в офицерской среде, так как это, как правило, мешало нормальной службе и выполнению поставленных задач. Иногда допускались исключения из правил, например в организации несения караулов, в том случае, если цель это оправдывала.
До этого момента в центре города я был только на стадионе «Океан», где мы помогали расставлять аппаратуру сомнительным типам – в то время неисчислимое количество левоватых групп с громкими названиями колесили по гастролям в провинциальных «Черноморсках». Стадион запомнился крытыми трибунами (что-то вроде бетонной крыши) и отличной зеленой травой. Позже Марат Буркат даже ездил туда на тренировки или просмотры, но не слишком успешно, в команду не попал. Несколько лет назад я был проездом в Керчи, воинская часть осталась в стороне, а вот стадион увидел заново – жалкое зрелище, фасад красили наверняка еще в те самые далекие армейские времена!
Последним этапом этого учебного периода службы был двухнедельный промежуток направления сформированных из разных взводов и рот соединений в войска. Выпуск из учебки состоялся 23 ноября 1990 года, но я оставался до самой последней команды в нашей роте и попал в войска только 4 декабря. Уже почти все наши годки разъехались к новым местам. Рота состояла из нового призыва – неуклюжих, лысых, несоразмерно молодых и угловатых призывников. Из товарищей-знакомых остался только Расул Багандов и зёма Бахтияр.
Все недоотправленные спали в отдельном кубрике, дрыхли до завтрака, кое-как самостоятельно шли на него нестройной колонной, а потом шатались по части с задачей не попадаться начальству на глаза. Пару раз нас отправляли на военный аэродром, где мы сидели до вечера и возвращались обратно.
Я надеялся провести несколько дней в поезде и выспаться наконец-то вдоволь, мечтая попасть в отдаленные места, куда самостоятельно и не доберешься, например на Дальний Восток, Камчатку или Курилы. Когда узнал про Архангельск – тут же вспомнил поговорку про «Южный берег Белого моря», но в принципе обрадовался – край незнакомый, интересный и с историей.