Лучше всего выглядело КПП, огороженное ДОТами, в дополнение к шлагбауму появились ворота и ряды ежей в шахматном порядке.
На станции, кроме нас, жила черная большая собака по кличке Дина, которая вместе с чистокровным кобелем овчаркой Рексом из электроцеха подолгу устраивали собачьи свадьбы ближе к концу зимы.
Через несколько дней после прибытия я возвращался на КДС и поразился излишне ласковому и радостному окрику Перечнева: «Дима! Димочка!», такого обращения я не слышал ни разу и поначалу замер, не зная как реагировать. Ситуация быстро прояснилась – из-за спины выбежала наша Дина, которой наш дембель и обрадовался.
Позже у меня на станции появился не чистокровный, но игривый и красивый щенок с торчащими ушками, которого я назвал «Норд». Он радостно встречал меня из караула, подбегая, отбегая, требуя поиграть. Моего Норда выпросил у меня офицер, уезжающий домой на Кубань. Я не возражал, понимал, что там ему будет куда лучше, но какое-то время очень тосковал по нему и не смог привыкнуть к другому щенку, принесенному Кимом на смену.
С первых дней я был посвящен в круг собственных обязанностей, к которым относилось все, что было необходимо делать и что можно было придумать. В этот круг не входило только обслуживание ЗИЛ-131, на котором возвышалась бочка с черной полосой, и который был полностью в ведение Терешкова. В случае, если я заступал в наряд на КПП, в часы отдыха мне полагалось так же чистить снег.
Самым первым меня посвятили в порядок получения пищи, так как обязанность получения пищевого довольствия от Перегудова с немцем переходила в мои прямые обязанности до времени прибытия пополнения. Задача оказалась не из простых, я намеренно «тормозил», так как ни с первого, ни даже с третьего раза не смог запомнить путь до столовой, пролегавший по невидимым моему глазу утоптанным снежным тропинкам.
Я сходил до столовой с немцем, потом с Серёгой Перегудовым, потом еще, еще и, когда на «выпускном экзамене» опять повернул не туда, был награжден угрозой подзатыльника и требованием: «Сняться с ручника!» Необходимость самостоятельно ходить в столовую и там требовать пайки в отдельном окошке, расположенном с обратной стороны здания, меня пугала. Пугала потенциальными встречами с реальными старослужащими, к «своим» я быстро привык, опасности они вроде-как не представляли, зато являлись некой естественной защитой.
Конец моим тревогам положил внезапно появившийся чрезвычайно закопченный, даже в сравнении с нашими бойцами, воин, с торчащими во все стороны из-под шапки соломенными волосами и голубыми глазами.
Я скромно стоял у окошка выдачи, закрытого деревянной ставней, а он затарабанил в него изо всех сил, крича: «Пайки для аэродромной!» К моему изумлению дверца тут же растворилась, из нее выглянул чернявый парень в условно белом халате, забрал бачки и очень скоро выдал все полагающееся довольствие. Я присоединился к требованиям, передал свои котелки и чайник и запросил пайки для КДС.
Белобрысым волшебником оказался рядовой моего призыва Виктор Котов, призванный из Карельского города с загадочным названием Лахденпохья и попавший в часть сразу же, миновав полгода пионерлагеря под названием учебной части.
Не уверен, что мы с Виктором или попросту «Котом» познакомились именно тогда, скорее просто обменялись положенными при знакомстве именами и сведениями о сроках службы и месте призыва и тут же забыли названные имена, но эту первую встречу я отчетливо помню, постоянно ему о ней напоминаю, так как вид его был исключительно живописным.
По настоящее время Виктор Котов мой самый близкий друг, к счастью не единственный, с которым всегда интересно общаться, мы часто встречаемся и даже посещаем вместе различные страны, города и события. Ради обретения такого друга однозначно стоило пройти армию!
Следующим, а точнее параллельным испытанием для меня стал первый поход в казарму. Испытание было в первую очередь моральным. Наш кубрик располагался на втором этаже, примерно посередине длинного помещения. Как и в Керчи помещение разделялось на кубрики, посередине была линолеумная взлетка, под потолком висел телевизор, на тумбочке у входа стоял дневальный. Обстановка была привычная, непривычным было отсутствие сержантов, точнее отсутствие их определяющей роли, а также наличие явных признаков неформальных взаимоотношений.
В отличие от учебки после проведения вечерней поверки, где все подразделения – КДС, человек пятнадцать ГСМ напротив, порядка тридцати в РГТ дальше от входа отстояли положенное время, доложили прошедшему по коридору дежурному офицеру о порядке и собственно как бы прозвучала команда отбой, хотя я не помню чтобы она хоть раз на самом деле подавалась, в отличие от команды: «Рота подъем!», неизбежно преследовавшей меня на всем протяжении службы, ну исключая последние полгода.