Собственно в основном этим я и занимался, в свободное утром и вечером время иногда залезая в пространство между двумя трубами, из которых состояли батареи в раздаточном отделение станции и пытаясь там согревшись уснуть. Иногда дверь от ветра распахивалась и вместо того, чтобы ее закрыть, я долго еще лежал, забираясь поглубже в теплоту.
В принципе после очистки снега следовало долбить лед и по сторонам вдоль дорожек и плаца сооружать ступеньку на откинутом снегу для соблюдения армейского порядка, но к этому моменту лед был толщиной в полметра, а сугробы в рот человека и сделать это не представлялось возможным. Хотя, как сказать, пожарная команда напротив драила свой плац до асфальта и даже соль в магазине закупала для этого, а мешающий красивой ступеньке снег выносили поодаль. Нет предела совершенству, особенно с учетом того, что главная задача офицеров состояла в том, чтобы солдаты постоянно были заняты делом, лучше всего – физическим трудом.
Первые же дни на станции я обнаружил некоторые возможности личного обогащения. Стратегическое расположение возле аэропорта делало КДС идеальным местом для реализации излишков бензина, крайне дефицитного продукта в те время. Недостатком было то, что на наиболее ценной 93 маркой заправлялся только ГАЗ-66, а все прочие потребляли АИ-76, но всеобщий дефицит тут был в помощь.
Мне кажется, авторитет Сани Перечнева был в немалой степени построен именно на мелкооптовой торговле топливом на ночных дежурствах. Несмотря на то, что он меня в свои рыночные механизмы не посвящал, бочка с бензином стояла в укромном месте за зданием станции, к ней прилагался резиновый шланг, так что еще в его бытность на станции я торганул первыми литрами бензина появившимся за забором неизвестным, для которых этот вариант был известен и привычен.
Они просто увидели меня, передали канистру и деньги. Было страшновато, с непривычки я изрядно наглотался бензина, но полученная десятка была достаточной компенсацией. Зарплата солдата тогда была, кажется рублей семь в месяц. Зарплату, к слову, у меня ни разу никто не забирал, ни в учебе, ни в части – несмотря на сроки службы и прочие обстоятельства.
Еще одним вариантом и самым ходовым оказалось «шило» – так называют спирт, выдаваемый для протирки деталей и промывания емкостей систем кислорода, или «массандра» – спирт-содержащая жидкость, применяемая на истребителях для очистки стекол кабины пилота. Водка была твердой валютой, а большой разницы в качестве у разведенного спирта и продаваемой жидкости с этикеткой «Столичная» в то время не было. Я обнаружил спрятанную кем-то бутылку и тоже выгодно реализовал рублей за тридцать.
Продать случайно обнаруженное считалось законным, даже в завладении общественным имуществом, исключая совсем уже личные вещи, не было ничего зазорного, это было сравни спорту. На станции раз за разом пропадали из нового тайника отличные кожаные перчатки на меху, изначально принадлежавшие какому-то офицеру и перепрятываемые каждым новым владельцем в свое укромное место. Я тайно, так как одеть их было равносильно тому, что и потерять, обладал ими около дня. А вот великолепные огромные рукавицы на белом меху до настоящего времени лежат у меня где-то в запасниках!
Заработанное шло на пополнение оскудевающего с каждой неделей рациона питания. В аэропортовой столовой строго в полночь выставляли новые порции еды – в том числе котлеты, яйца, сметану и прочие вкусности. Сходить в столовую даже и самоволкой особенно не считалось, так как патруль обычно находился в самом здание аэровокзала, а столовая размещалась в строение напротив. Мы посещали ее регулярно до наступления рыночной экономики, когда сначала все в один день подорожало ровно в два раза, а после, одновременно с появление коммерческих кафе и «комков», вообще исчезло.
С провизией даже в Архангельске было не очень, а в Талагах в продуктовом магазине был хлеб – полчаса после завоза, яблочный сок, соль и какие-то продукты по запредельным ценам. Яиц в продаже я не видел ни разу, в ходу был яичный порошок. Иногда удавалось купить трехлитровую банку сметаны, которую добавляли в картофельное пюре – наиболее изысканное лакомство.
Жареная, разумеется на паяльной лампе, картошка было самым популярным блюдом, но в ту зиму из-за морозов ее запасы, сложенные в одной из подсобок, вымерзли и пришлось ее просто выбросить. В нашей солдатской столовой картошки не было никогда. На первое был суп или щи, непонятного состава, но съедобные, а вот на второе зачастую была перловка – ее я есть так и не научился за все время. По выходным давали рыбу, а в отдельные особо праздничные дни даже случалось – котлеты. Спасало наличие серого хлеба и киселя – в первую зиму я на таких харчах раздобрел до того, что мама по фото решила, что я отморозил себе щеки!