Я чуть не через день торчал в наряде по КПП, а еще раз в неделю надо было кому-то ходить в наряд в караул, Шумаков тоже ведь должен был уволиться до конца июня. На КПП было неплохо, но очень холодно ночью. Имевшаяся система масляного отопления сломалась и мы притащили печку, сделанную из привычных «тенов». Прогреть комнату она была не в силах, но ночью, укрывшись сверху шинелью и наклонившись над ней можно было даже задремать. Разок от перепада напряжения загорелась проводка, но я не просыпаясь затушил ее шапкой и продолжил сон. Там на КПП я написал немало писем, ведя обширную переписку с родителями и друзьями.
Изменения пошли чередой. Вместо Терешкова командиром отделения стал Перегудов, который то ли имел звание младшего сержанта еще с Керчи, то ли получил его только сейчас, по крайней мере погоны ему пригодились только в это время.
Немец всеми силами пытался откосить от направления на работы и всех просил сломать ему руку, то есть на самом деле ходил с обмотанной полотенцем рукой и молотком. У меня не хватило духа треснуть его с требуемой силой, да и мне ехать черте-куда не улыбалось, так он и уехал месяца на три-четыре.
Сошел снег, под ним обнаружились две стационарные лавки со столом, как раз в том месте, куда мы прыгали с крыши в снег! Альберт радостно показывал всем взошедший чеснок, который он посадил осенью. Все говорило за его направление в колхоз! На оттаявших плитах мы играли в футбол.
Снега за зиму укатало столько, что на плитах было около тридцати сантиметров плотного наста из льда и снега. Мы его крушили ломами и оттаскивали в стороны. Постепенно весь плац был очищен и сугробы раскидывались по нему для скорейшего наступления таяния и приближения лета! Снег периодически срывался до середины мая.
При увольнение узбеков я им организовал достойные проводы, пригласив на них своих коммерческих партнеров из авиаполка. Там была полукриминальная троица, постепенно устанавливающая свои порядки, и я с ними поначалу собирался наладить бензиновый бизнес, но вовремя спохватился и отказался. Эти трое были моего призыва, но уже в эту весну, после увольнения «Баджика» с «Кабардой», распространили свое влияние в том числе и на автобат, хотя и в нем по-прежнему хватало своих авторитетов, скажем огромного осетина Заура Доева.
Последним из моих «дедов» увольнялся Андрей Шумаков и тут он оказал мне огромную услугу, определившую весь второй год службы. Шумаков раз в неделю отправлялся в караул на гарнизонную гауптвахту в должности выводного. Он убедил меня в том, что караул самое верное средство получения отпуска, наиболее желанного для всех поощрения.
Это соответствовало действительности. В случае образцового несения службы отпуск объявлялся от имени коменданта города и начальник гауптвахты строго следил, чтобы отличившийся солдат отгулял свой отпуск, что было нетрудно, так как состав караула был обычно неизменным.
В свое время Евлоев из автороты четырежды ездил в отпуск и уволился старшиной, также за счет поощрений коменданта. Иного пути получить отпуск практически не существовало, в нашей части он был крайней редкостью и считанные разы его объявляли по иным причинам. Обязательного отпуска не было известно в принципе.
Евлоев, кстати, был известен еще и тем, что в его дежурство произошло так называемое нападение на караул. Дело было мутное, но вариантов было два – объявить героем и наградить или начинать расследование. Получить показания против Евлоева было нереально – его боялись в части больше всех командиров вплоть до министра обороны вместе взятых, так что свой внеочередной отпуск получил!
Перед заступлением в караул выводной заполнял специальную ведомость – так называемый расчет караула, где указывались должности, посты, очередность смен и так далее. Начальником караула был офицер, помощником обязательно назначался сержант, а вот дальше никаких требований не было и все было в руках выводного, заполнявшего бумагу.
Шумаков предложил меня вписать выводным и брался объяснить все обязанности и требования за полчаса. Наверное неплохо, что этого не произошло, так как с ходу попасть на такой ответственный пост было провокацией.
Пресек чаяния Шумакова помощник начальника караула Рома Бакланов, старший отделения ЗАС, который с одной стороны не хотел получить выводного, впервые попавшего в караул, с другой стороны у него был на эту должность более приемлемый кандидат из своих близких сослуживцев – Малыш со своей станции (как его звали не помню, он ненадолго задержался у нас).