Малыш был очень живой и энергичный воин, полностью подмявший под себя Егора, хотя и были они одного призыва. В караул он ходил до этого неоднократно и уже даже получил обещание начальника гауптвахты старшего прапорщика Улизько ходатайствовать об объявление внеочередного отпуска на ближайшем празднике – дне ПВО.
Короче говоря, Бакланов переместил меня с должности выводного в караульные, досталась мне самая неудачная вторая смена. Неудачная в том смысле, что прием пищи приходился на время отдыха второй смены и вместо сна приходилось подменять стоящего на посту часового.
С грехом пополам заступили мы в караул, я на должность часового. Хорошо хоть достался пост №1 внутри помещения, а не №2 снаружи на холоде. По пути я познакомился с двумя недавно призванными парнями с роты охраны – Андреем Булькановым из Москвы по прозвищу «Кулёк» и Володей Поправкиным с Казахстана. Посмотрев на Вову Поправкина, спокойного как слон и большого пацана, я успокоился, такое спокойствие исходило от его уверенности.
На гауптвахте все было в новинку, конечно Бакланов был прав, что отправил меня в часовые. Здание гауптвахты располагалось в крыле старинного монастырского особняка в центре Архангельска. Один вход вел в караульное помещение, где находился начальник караула и помощник в комнате рядом с «оружейкой» и комната отдыха с четырьмя составленными друг к другу деревянными кроватями без матрацев. Точнее, одна кровать стояла отдельно и три были сдвинуты вместе.
В караул заступал один офицер и 12 солдат: помощник, выводной, шесть часовых и четверо конвойных. Соответственно, спать приходилось вдевятером на четырех кроватях ночью, так как предполагалось, что помощник не спит, хотя по факту он просто спал сидя за столом в дежурке.
Главное было спать сидя и не прикладываться на руку или на стол. Не один такой непутевый помощник попадался старшему прапорщику Улизько со следами отеков на заспанном лице и был наказан, так как до прибытия начальника гауптвахты и отдачи ему рапорта, помощник начальника караула обязан был бодрствовать!
Начальник гауптвахты старший прапорщик Улизько был во всех отношениях легендарная личность, начиная хотя бы со своего западноукраинского говора и нахождения на капитанской должности. Его шутки и прибаутки прочно входили в лексикон состава караула и я говорю отдельными его фразами по сей день. Власть старшего прапорщика распространялась на всех заступающих в караул офицеров, не взирая на звания, так как он докладывал непосредственно коменданту и мог покарать нерадивого начкара в том числе и ходатайством об аресте, для чего было отдельное офицерское отделение с приличными условиями, но решетками на окнах и запором на двери.
Одновременно с кнутом он обладал пряником в виде упомянутых выше поощрений. Всю систему он освоил в совершенстве и каждый заступающий караул пытался угодить ему образцовым несением службы, что было очень сложно.
Караул нашей части со времен Евлоева был на хорошем счету, а Роман Олегович Бакланов стал его верным продолжателем, также получив звание старшины, что в войсках приравнивалось к генералу.
Уверен, Ромка и по числу отпусков его был догнал, но тут вмешался опять случай в лице того же Малыша, который отправившись с свой заработанный на гауптвахте отпуск там и сгинул, лишившись селезенки в драке и появившись на недельку спустя почти полгода для оформления демобилизации.
Отправлять в отпуск при таком некомплекте было невозможно, вот Ромка и пробавлялся на своей ЗАС, однажды решившись смотаться в Питер на выходные с мешком картошки и остановленный патрулем, от которого он сбежал, а военный билет ему вернул начальник штаба батальона и бывший командир РГТ Уланов, умевший помнить хорошее и ценивший достойных солдат, к числу лучших из которых Роман вне всякого сомнения относился.
Мой первый караул прошел нормально, я научился не бояться заглядывать в круглые окошки камер, где содержались как арестованные на несколько суток в воспитательных целях, так и направлявшиеся в дисциплинарный батальон лица. Научился спать на круглой трубе с надписью «Не садиться!», проходившей как раз на таком расстоянии от стены, что положив автомат на бетонный пол можно было там вздремнуть несколько минут.
Неудобное положение не позволяло заснуть надолго, что тоже было очень важно. Главное было при входе проверяющих поднимать автомат как можно аккуратнее, чтобы клацанье железа о бетон не выдало тебя. Сидя на этой трубе застрелился как-то часовой и отметка от пули долго выделялась на стене ужасным напоминанием, разные бывали случаи.