Однако к осени кормовая база сократилась, куры щипали газон на станции и проблема с сорняками решилась сама собой, а подросшие поросята, так и не доросшие до настоящих свинок, питались по выражению Маркульчака следующим образом: «Что найдут, то и съедят!» Однажды Спичкин загонял их пинками обратно под мои удивленные взгляды через КПП, так как обнаружил пасущихся там поросят, шествуя из туалета. Еще один раз сбежавшую свинью, ответственность за сохранность которых Ким возложил на меня, пришлось выкупать за бутылку у солдат парашютного класса.
Две курицы пропали, мы уже решили, что они украдены, но тут оказалось, что во время приема пищи количество подопечных соответствуют начальному. Проведенное расследование позволило обнаружить два укромных места, где выводились цыплята, мы их разорять не стали и очень скоро в специально устроенно загончике на станции носилась пара десятков желторотых переростков.
Закончилось все, как и следовало ожидать печально. Первой потерей был петух, которого утащила полковая криминальная троица в момент моего отсутствия на станции. Остальных постепенно постигла так же запланированная участь, на уху досталось и Киму, и нам всем. Жесткое сало почти без признаков жира долго использовалось зимой для приготовления жареной картошки!
Так как увольнительные были как-то не предусмотрены, по выходным мы периодически наряжались в гражданку и отправлялись в город прогуляться. Гражданка хранилась у нас на станции до того момента, когда вернувшийся Терешков, посвященный в наши внутренние тайны, коварно не разорил этот склад, за что был подвергнут всеобщему осуждению. Это был единственный раз, когда Ким треснул меня прутом, но наверное он был прав, так как иначе я бы точно вмазал Терешкову!
Так вот, одним из наиболее ценных комплектов гражданки был спортивный костюм «Монтана», ценившийся в те времена очень высоко и стоивший порядка 500 рублей. Принадлежал он в складчину немцам Гейбелю и Гибельгаусу из РГТ и лежал у нас в вентиляционной шахте.
Надо же было мне именно в этом костюме сорваться с забора и зацепившись за колючую проволоку приземлиться, вывихнув ногу! Хромая, тем не менее я отправился в город, придумывая как объяснить порванный штаны немцам и склоняясь к полному отрицанию своей принадлежности к дырам.
Как бы не так! Прогуливаясь по центру города, а собственно и гулять там было больше негде, я столкнулся нос к носу с такими же самоходами из роты, которые радостно поприветствовали меня и сообщили, что немцы не смогли пойти в город по причине отсутствия гражданки!
Вернувшись с распухшей ногой я прикидывал, что делать и решил выкупить костюм, раз уж такое дело, за те самые 500 рублей. Еще бы они у меня были! Пока шли переговоры с немцами костюм прибрали к рукам опять те же самые полковые ребята.
Тут уже я возмутился и сказал, что платить не буду, так как я не собираюсь оплачивать еще не купленное, но уже украденное. Аргументы были в общем-то весомые и мы при помощи Романа Бакланова, выступившего третейским судьей, заключили мировое соглашение, по которому я выплачивал половину за порванные штаны. На том и порешили!
В караул мы продолжали заступать регулярно по четыре-пять раз в месяц, я составлял ведомость личного состава, Рома ходил помощником, Котов, Андреев, Бульканов и позже Муйдинов со склада ГСМ – конвойными. С задачами мы справлялись, отпуска объявлялись регулярно, я свой получил уже на ближайший день ВВС – 18-го августа 1991 года, но тут попыталась вмешаться большая политика.
Весь год мы участвовали в каких то выборах, голосованиях и прочей мутотени, скрывавших растаскивание Советского Союза! И надо же такому случиться, что на следующий день после объявления мне отпуска, объявили ГКЧП и одним из первых его указов была отмена всех отпусков. Вот уж тут я был строго за Ельцина!
Мы заступили в караул 20 августа 1991 года, я пошутил насчет портрета Горбачева в кабинете Улизько, на что он только вяло отмахнулся со словами: «Обстановка напряженная. Кто знает, вдруг готовится побег? Хорошо что Вы такой опытный выводной!» – видно опытный хохол чувствовал не сулящие ничего хорошего перемены.
Гауптвахта была забита под завязку, арестованные требовали газет, на что я им заявил: «Не время думать о газетах, когда в стране государственный переворот!» Газеты все же были выданы, так как в одиночках торчали как раз те самые парни с Котласа – знакомые Бахтияра.