В принципе я и так не претендовал на какую-то руководящую роль, дедовские замашки у нас исчезли еще во времена Перегудова, так что реальным видимым результатом воспользовался Коля Гаврош – он отказался ходить за пайками и все перешли на питание по принципу, кто что найдет или добудет.
Да, история с куртками закончилась утром, когда я встретил озадаченного Степу, он спрыгнул с машины и я, увидев его выражение лица, долго не мог выговорить ни слова от приступов смеха. Куртки вернулись на место, а «свою» я все же привез домой, просто выплатив ее остаточную стоимость рублей в сто пятьдесят при увольнении. Наверное, так и надо было поступить изначально.
Я харчевался на ЗАСе, в карауле или солдатской столовой, так как не имел проблем с посещением части, а они предпочитали среди солдат в полку не показываться, всю зиму и весну покупали черный хлеб в магазине, поджаривали его на металлическом кожухе «тена» и запевали яблочным соком из того же магазина. Ну еще что-то покупали и получали изредка посылки, наверное.
В нашей солдатской столовой продукты тоже пропали. На обед была почти всегда несъедобная перловка, вместо хлеба давали консервированный американский хлеб из гуманитарной помощи, так что нормально поесть можно было только в карауле, где в паек входил даже винегрет, разделяемый большей частью мной с Котом.
Консервированный хлеб ничем не напоминал обычный, но со временем мы его приспособились обменивать у рыбаков и охотников на более ценные вещи. Единственный раз мне довелось достать наш советский сухпай, состоящий из банки каши с мясом и высушенных сухарях. Я их моментально слопал не разогревая, здесь мы америкосов превзошли. Нормальной едой стала луковица с хлебом вприкуску, а банка сгущенки, выпиваемая за один присест через дырку, превращала день в блаженство.
Развал в стране стремительно проявлялся в Армии. Исчезли продукты и вещи в магазинах, но появились «комки», в том числе пара киосков в нашем аэропорту. Я там основательно подзатарился, приобретя даже ракетку для большого тенниса и еще какие-то дефицитные вещи, вроде растворимого кофе, пары книг Гарри Гаррисона и еще чего-то остро необходимого мне в тот момент.
Посещения толкучки стало обязательным у нас с Котовым ритуалом. Ходили обычно для развлечения, как на выставку. Иногда покупали вещи по заказам из части. Иногда что-то меняли.
Однажды нам пришлось на общественном транспорте возвращаться из караула, «дежурка» сломалась и нам с оружием в руках пришлось забираться в салон автобуса «Икарус» с мягкими сиденьями. В то время как раз появились эти коммерческие автобусы по 30 копеек за посадку. Платить мы не собрались, но водитель все же заставил начкара отдать ему трешку.
Зима принесла много интересных новшеств, на взлетке садились американские самолеты и кому-то повезло выменять засаленный ватник на настоящую куртку-аляску. В части был разброд и шатание, полеты стали редкостью по причине отсутствия авиа керосина, всеобщая нищета правда позволяла надеяться на то, что нас не станут держать в части слишком долго.
Один раз мое ставшее привычным времяпровождение на ЗАСе едва не привело к очередному залету. Вечером туда иногда захаживал дежурный по части и я, чтобы не бегать туда-сюда, обычно прятался за деревянным помостом, на котором стояли аппараты для зарядки аккумуляторов. В этот раз я заметил подъезжающий УАЗик уже выходя с ЗАСа и не укрылся в привычном месте, а задами направился на КДС.
Обычная ничего не значащая деталь, если бы не то, что в этот раз на ЗАС прибыли злющие Уланов с Галицким и вытряхнули все, расположенное под стеллажами! Наверное, это как-то совпало с пропажей аккумуляторов, но я точно и не помню, все же я отношения к этому не имел. Если честно, после я долго содрогался от простых попыток представить себе их возможную реакцию на мое пребывание в ночное время в столь не подобающем месте. Однако, беда обошла меня стороной.
Заканчивался 1991 год, заканчивался срок существования Советского Союза. С Новым годом всех поздравил сатирик Задорнов. Мы ночью смотрели программу «Взгляд» по привезенному мной телевизору. Я наварил холодца из заранее заготовленных остатков наших поросят, купил в самоходе десяток мандаринов и банку «Фанты». Мы даже елку нарядили, но, исключая меня, все дрыхли в новогоднюю ночь!
Частым моим гостем в то время был Виктор Котов, с которым мы смотрели все футболы у нас на КДС по телевизору, привешенному на стану с использованием незаменимой фалы (куска капроновой стропы от парашюта), годной для буксировки автомобилей, веревки в хозяйстве и, разумеется, для изготовления праздничных атрибутов дембельской парадки. Котов владел автомобилем ЗИЛ-130 ПР, то есть песко-разгрузчиком. Механизм давно сломался и великолепно подменялся двумя солдатам в кузове с лопатами. Тем не менее, на правах сержанта он имел свободный доступ в автопарк и на аэродром, якобы по приказу его командира старшего лейтенанта Попова.