Свою машину Кот оставлял с обратной стороны забора – по сути на летном поле, примыкавшим ко станции с той самой стороны, где я повредил забор. В случае внезапного визита проверяющего он перелезал обратно и там ждал окончания визита, а я шел распахивать ворота, благо калитку мы закрывали на замок, а открывать сами ворота с обратной стороны умели только служащие на КДС.
Состояние техники в части оставляло желать лучшего, особенно у водителей первого года службы, на которых возлагались и обязанности по поддержанию в исправном состоянии машин старослужащих, причем это было первоочередной задачей. В результате у нас ездил топливозаправщик, огромная многотонная махина с керосином в емкости, у которой работал только ручной тормоз!
Котов был представителем карельской команды, попавшей сразу в Талаги. Все они, человек семь, были блондинами с голубыми глазами! В первый год жили они в экстремальных условиях, зачастую спали, прислонившись к чанам с битумом на аэродромных плитах. Среди его земляков был КМС по стрельбе Дегтярь с заброшенного в карельских озерах и болотах города Пудож, которого случайности или по прихоти военкома миновал призыва в спортроту.
Также с Карелии, но более старшего призыва, был криминального вида парень с хрипло-сиплым голосом и соответствующими повадками. Его прозвище говорило само за себя – «Фикса». Фикса сгинул в тюрьме лет через десять. Виктор видел его в камере, уже настоящей, когда работал прокурором района и проверял условия содержания заключенных.
Еще у Кота был школьный товарищ, который учился в Архангельске в лесотехническом институте по имени Евгений, тоже белобрысый и с голубыми глазами! Женька был настоящим архангелогородцем, так как его мама родом из Соломбалы – рабочего района Архангельска.
У Женьки был кассетный магнитофон фирмы «CROWN», черный, с округлыми футуристическими формами, о котором я мечтал, но денег не было. Я купил у Степы Тейбаша «Электронику», он потом выручал меня на вечеринках во времена обучения в университете, а Евгений продал мафон какому-то однокашнику. Магнитофон неизвестной фирмы сломался строго через неделю после обретения нового хозяина.
Обладание магнитофоном было в то время роскошью, позволить себе которую могли единицы. Перепаянные видавшие виды аппарат возили в кабинах ЗИЛов, хитро подключая к аккумуляторам. Мы ощущали себя на «седьмом небе», когда после приема караула включали песню про «Черного кота» или группу «Кар-мэн» и ловили удивленные ошалелые взгляды бойцов из сменяемого караула. Правда, вынести звуки «Сектора газа», которые предпочитало молодое поколение КДС я был не в силах.
В походах в город мы часто гуляли втроем, в первый свой визит Женька с трудом поднялся с кровати и пришел себя, только уговорив пару литров рассола из банки. Мы гуляли по городу, летом даже пытались искупаться в Северной Двине – солнце светило, на берегу были установлены зонтики от солнца и кабинки для раздевания, но возле воды тянуло леденящим холодом, ограничились прикосновением к воде.
В город мы ездили в шинелях на обычном городском автобусе №28. Увольнительных не было, но патруль в автобусе не ездил, так как был местный, а в городе мы переодевались. У меня гражданка хранилась у знакомых, живших недалеко от выезда в сторону аэропорта, а вот у Виктора дальше, так что сначала переодевался я, а уже потом ехали к Женьке и таким же образом обратно.
Один раз мы отдохнувшие возвращались обратно в часть, Виктор уже переоделся и сидел в трамвае в шинели, а я еще был без формы, то есть по гражданке. Соответственно и отношения к внешнему миру у нас двоих было разное – я развлекался смотря в окно, а Котов был на стреме. Внезапно Кот треснул меня по ноге и заторопился к выходу, я конечно ничего не понял, но направился за ним.
Виктор вышел из трамвая натурально сквозь входивший с обеих входов мореманский патруль, я просквозил за ним и мы кинулись бежать, оставив патруль в трамвае! Мы ни разу не обернулись, так что я не знаю – успели они сойти с него или осознание ускользнувшей добычи пришло к ним уже за закрытыми дверьми.