Потом Ваню показали по телевизору — и главврач там была, и старшая медсестра, Нюра горько жалела, что её не оказалось в тот день на работе и никто‑то её не позвал. И в интервью не осталось про Нюру ни вопроса, ни ответа — вырезали, объяснили Ване сведущие люди. А потом приехал ещё один корреспондент, на этот раз из местной газеты, — и вскоре про Ваню Житного из инфекционки появилась статья. Целую неделю и в больнице, и в школе разговоров было только про Ваню. И одноклассники, и ребята из старших классов провожали Ваню придирчиво–завистливыми взглядами, не давая Инфекции прохода, старались насолить где только можно. А ещё через пару недель телевизионно–газетный фурор забылся — и жизнь вошла, казалось, в прежнюю колею.
Глава 2. Встреча
День был томительный, воскресный. Ваня сидел на широком подоконнике и перечитывал свои потрёпанные русские сказки, — библиотечных книг ему с собой не давали, опасались, что больничная зараза через книги пойдёт гулять по всей школе. Ваня, читавший иногда книжки в читальном зале, вычитал в одной из них, что страницы книг и впрямь могут быть отравленными, возьмешь её в руки, откроешь — и бац — упадёшь замертво. Поэтому не роптал.
Оторвавшись от сказки про Лутонюшку, он блуждающим взором охватил свой бокс. Кровать его была заправлена по–солдатски — старшая медсестра не терпела беспорядка. В углу стояла одноногая деревянная вешалка, которую Нюра притащила из кладовки со старой рухлядью, на ней висели школьная форма, тёмное клетчатое пальтишко и задрипанная ушанка — шапка на все сезоны. На полу стояли огромные, разбитые, все в трещинах ботинки. По другую сторону двери находился кран с раковиной, где лежал осклизок хозяйственного мыла. Ваня поглядел в окно: за окном плакал дождь, стекая каплями по своей сторонке стекла… Телевизор в больнице сломался, и чинить его было некому… Наступало время тихого часа — Ваня, хоть и не был больным, должен был соблюдать общий режим… Потом будет полдник, дадут киселя с хлебом, потому что вчера было какао. После надо будет разнести лекарства по палатам, потом позовут на уколы, дальше — ужин… И целая пропасть времени до ночного сна… И так день за днём… Ваня тяжко вздохнул и позадумался о своей больничной жизни.
И вот, когда он совсем так‑то приуныл, нежданно и негаданно начались перемены… В бокс влетела запыхавшаяся Нюра с криком: «Ваня, ой Ваня! Там какая‑то старуха пришла, говорит, твоя бабушка!» Ваня соскочил с подоконника, уронив книжку, хотел поднять, махнул рукой и мёртвой хваткой вцепился в санитарку: «Где? Где она, Нюра, где?» Он знал, он всегда знал, что за ним придут! Он ждал, ждал все эти годы, ждал, ждал — а никто не приходил, обещались прийти — и не приходили. И вот… Только он не думал, что это будет бабушка. «Да отпусти плечо‑то, больно ведь… За дверью ждёт, в отделение‑то её не пускают. — тарахтела Нюра. — Главврач сегодня в приёмном дежурит, послали за ней. Сейчас, небось, в кабинет пойдут, разговаривать. Ой, Ваня, Ваня… Не понравилась мне она. Сердитая больно. Зубы все железные. И откуда она взялась‑то? Жил себе, жил… Разве ж тебе тут плохо? Сыт, одет, в тепле… Куда ты пойдёшь‑то от нас? Ох, Ваня, Ваня…» — Нюра опустилась на кровать, закачав головой, и плечами, и всем туловищем. Ваня же, не слушая уже санитаркиных причитаний, теряя шлепанцы, бросился вон из бокса — сначала в одну сторону, по направлению к двери, где его ждали… Сколько раз приходили посетители к больным — а к нему никогда… И вот теперь… Потом, резко затормозив, бросился в другую — он решил подслушать, про что они будут говорить, а ну как его не отдадут бабушке!
Ваня побежал в конец коридора, мимо всех палат и боксов, мимо двери в столовую. За углом, в самом конце, за перегородкой был кабинет главврача — дверь, как часто бывало, оказалась не заперта. Ваня вошёл и огляделся — где тут спрячешься? Под столом нельзя, за шторкой — увидят, в шифоньере… Послышались голоса, шаги… Вот идут! Распахнул одну дверцу: папки с историями болезней на полках, какие‑то бумаги, другую — тут висят накрахмаленные белые халаты, пальто… Ваня влез между халатами и только успел прикрыть дверцу, оставив щель, как в кабинет вошли.
Главврач расположилась за своим столом, бабушка села напротив. Ваня из своего угла видел её профиль: в тёмном платочке, в плюшевой жакетке, на коленях держит котомку. Ванино сердце неистово колотилось, грозя выскочить вначале из груди, а после из шифоньера.