ЧЕРНОЕ ЗОЛОТО — 19 ЯНВАРЯ
Еще один никому не нужный фильм из ХХ века. Анно снял сказку про арабскую нефть, которая много выигрывает оттого, что ее авторы очень хорошо понимают сказочный контекст и ведут его уверенно на протяжении всего повествования, помещая в качестве завязки сцену, отстоящую от основного действия на много лет («Было у султана два сына…»).
Концовка очень актуальная: американцы получили нефть, арабы получили электричество, женщина получила ребенка — проиграл только второй султан, который хотел избавиться от материального; из нашего времени (мистер Марк Стронг в этой роли) выглядит последний великий человек перед тем, как мир завоевали победители.
Автор показываеет принцессу, которая хочет Запада и секса, и явно не горит желанием оставаться одной из девственниц, что встречают араба на входе в райские кущи, ее монолог про «перемены» перед первой брачной ночью обладает двусмысленностью.
Хорошая Фрида Пинто привносит в эту роль спасительную долю невинности, не осознающей этот подтекст, а также, if not really acting very much, демонстрирует белым актрисам admirable отсутствие чрезмерных лицевых движений при произнесении реплик (eat your heart out, Ms. McAdams!) — что во времена, показанные в фильме, по иронии, считалось на Западе весьма отталкивающим качеством темнокожих женщин.
Никто не заметил, как восстановление белой женственности началось в конце 2000-х с появлением Фриды Пинто — а от кого угодно, кроме самой белой женщины, этого можно было ожидать; актрисы, которая принесла в исполнение современной молодой девушки пропавшую в 2000-е quality невинности, притом, что мы все уже видели ее фотографии в Интернете, вот это «ой, чулочки, как неприлично», и то, что она любит делать ночью, нам тоже уже понятно — что делать по этому поводу, кроме как демонстрировать усиление христианства, сказать трудно, и вот это уже неплохой выход.
Можно было бы подумать, что все это вызовет глубокий пессимизм у режиссера, но нет: раздача серег происходит под музыку Джеймса Хорнера (is he still working?). Возможно, это старческое, но больше похоже на французское: снять якобы антиамериканский фильм, сделав главным действующим лицом, из всех возможных, освободителя рабов и женщин. Кстати, только его играет настоящий араб, тогда как остальных неверных — испанец, индианка и англичанин итальянского происхождения.
Жан-Жак Анно, продолжая традицию снимать про чужую культуру фильмы, которые не могут снять в самой этой культуре, опять нарывается на критику — как и десять лет назад, с остросюжетным боевиком про Сталинградскую битву. Если «Черное золото», частично снятое на деньги Катара, и кажется слишком коммерческим, его можно помыслить как арабский фильм — или русский. Как говорится, араба нельзя купить, но можно взять на Каннский кинофестиваль.
Анно снимает про чужую культуру фильмы, которые не могли бы быть сняты в самой этой культуре, и это есть процесс насаждения западного рационализма, пусть и в привлекательном виде, но все это лишь рациональная фантазия и не более.
Фильм подшучивает над арабской sloppiness (Бандерас готовится перерезать ленточку на месте новой скважины, ему подносят подушку, на которой ничего нет. «Где ножницы?» — «Потеряли». Он достает кинжал и режет им, кат: новая подушка, ножницы на месте; научились).
СОДЕРБЕРГ
Когда в начале года Стивен Содерберг разнылся, что у него депрессия, так и хотелось сказать: «Покрути еще камерой, Стивен».
Haywire — это чистый, дистиллированный нарратив. Намеренный дилетантизм в съемке через стекло. Чистый эксперимент в сторителлинге без второго плана предполагает изъятие всех элементов, не работающих на драму, включая смысловые. Отношения с мужчинами и с отцом, и только его она прощает, где мать, Мэллори, непрофессионализм. Любительская мизансцена проглядывает и в том, как он ставит камеру по учебнику, Содерберг — вечный студент от мизансцены, он учится снимать, это видно. Но в умении вести историю через cut ему не откажешь, и в понимании, что прямой cut не всегда верен, иногда нужно заменить наплывом, это тоже правильно.
24 января французский Сенат одобрил закон, вводящий уголовное наказание за отрицание геноцида армян.