Охеренная возможность.
«Попался, гандон!»
Я резко хватаю Жирнова за корпус и выпускаю жгуты из всего тела! Они вырываются словно пираньи, учуявшие кровь! Однако защита Жирнова их останавливает.
И это хорошо.
Абдукция вонзается в щиты и начинает их выжирать. Слой от физического урона. Теплового. Магического. Жирнов был закатан словно сраная луковица, и лишь сейчас я понимаю, что всё то месиво в его ауре – это одна лишь защита.
Без абдукции выиграть его нереально. Это ходячий танк. Это гарантированная победа, если в команде нет снятия защиты.
Только вот она у меня есть. Как и двойник, готовый на атаку.
— Стреля…, - ну спел я приказать, как…
Со свистом в спину Жирнова вонзается напичканная энергией стрела.
Они пробивает половину щитов, застревает в очередном слое, и взрывается!
— Кха! – Вася сжимает челюсть от неожиданной атаки.
Я понимаю, что урона минимум. Только кожу обожгло. И это же понимает двойник.
Копьё. Оно прилетает в спину сразу же за стрелой. БАХ! Щит с треском разлетается, и ударная волна хлыстом пробивает по спине оппонента.
— М-М!
Вот сейчас он замычал уже от боли.
— Да как же ты меня…, - процедил он, распахивая пылающие глаза и задирая руки, - УЖЕ ЗАТРАХАЛ, СРАНОЕ НИЧТОЖЕСТВО!
Огонь в стеклянных глазах выдавал безумие. Он перестал чувствовать боль.
«Чёрт…», - втягиваю жгуты обратно и широкими глазами смотрю на буквально гудящие кулаки, - «Ох, сука!»
Уходить. Нужно срочно уходить! Это меня убьёт! Это ещё мощнее, чем удар, который снёс башку двойнику!
«Отталкивание!»
Из тела выходит купол алой энергии и…
Чёрт… чёрт-чёрт-чёрт! ТВОЮ МАТЬ! Щиты же слетели! Они не отразят в меня энергию! Меня не откинет!
Двойник это понимает, и тут же швыряет взрывное копьё мне под ноги! Я покрываю кожу жгутами, поглощаю весь урон и всё же отлетаю из-за ударной волны, но…
Было поздно.
Жирнов со всей силы опускает руки и раскрывает кулаки.
Вся его астрономическая, неконтролируемая энергия сливается с заклинанием лезвий. Они вырываются во все стороны, раскалывают землю и кромсают самого Жирнова, оставшегося без защиты. Вся его кожа и даже лицо превращается в окровавленное месиво от десятка порезов.
Меня же швыряет в сторону. Я падаю, группируюсь и…
— А-А-А-А! – завопил я, хватаясь за кисть.
Стоило её коснуться, как она отвалилась.
Мне отрезало руку.
— А-А-А, сука, СУКА!
Млять, МЛЯТЬ, МЛЯТЬ! СУКА!
В глазах моментально темнеет. Всё тело водит судорога, а тщетные попытки зажать кисть ни к чем не приводят, и из неё начинает хлестать кровь.
Рука… МОЯ РУКА. СУКА! КАК ЖЕ БОЛЬНО!
Дыхание сводит, и я падаю на колено. Боль разгоняет мозг, и я сквозь звон в ушах я понимаю, насколько же ситуация херова!
— ПХА-ХА-ХА! – захохотал исполосованный, залитый собственной кровью Жирнов, - НУ КАК ТЕБЕ, А?!
Я держался за обрубленную руку, из которой текла кровь.
В глазах всё больше темнело.
Думай… думай! Не ори! ДУМАЙ! НАХЕР БОЛЬ! Своим жалким воплем ты ничем не поможешь! Ты проиграешь без кисти! ДУМАЙ, ЧТО ДЕЛАТЬ!
ЭВОЛЮЦИОНИРУЙ, СУКА!
— Нахер…, - процедил я, поднимаю отрубленную кисть.
— И что ты собрался с ней делать, а, черв…
— Я сказал…, - я поднимаю горящие глаза на врага, - Нахер.
Из обрубка вырываются жгуты. Извивающиеся словно черви, они метнулись к кисти, вошли в кровавое сечение и тут же притянули её на место. Импульс регенерации уходит в копошащиеся жгуты, и те начинают бурлить, превращаясь в новое мясо.
Концентрация была настолько запредельной, что в глазах помутнело.
Я видел, представлял и контролировал, как жгуты обретают форму костей. Мышц и сосудов. Как становились столь мелкими и тонкими, что оперировали с самой нервной системой, подключая кисть и предплечье!
Лишние жгуты вырывались из разреза и извивались, ожидая своего черёда. Когда он наступал, они вонзались обратно в кожу и словно нить в медицинском крючке крепили то, что могло оторваться.
— Да что за…, - Жирнов распахнул глаза.
Я… себя сшиваю. Буквально. Хирургической точностью, я превращаю жгуты в соединения чистой, целительной энергии.
Мне всё ещё больно. Ужасно больно. Даже заклинание обезбола не спасает. Но…
Какая разница?
Ведь кисть дёргается, и я сжимаю кулак.
— ДА КАК ТЫ ЭТО ДЕЛАЕШЬ?! – заорал Жирнов.