— Боже, ну что за тупые дворняги…, - я выставил руку и указал пальцем вниз, — Н̞͌и̤͗ц͖̅.
Все десять людей, десять магов империи, охраняющие своего господина и готовые к сражению… просто свалились на колени и вскрикнули от боли. Их придавило к земле. Будто воздух стал настолько тяжёлым, что посопротивляйся они ещё хоть мгновение, позвоночники бы просто свернуло гармошкой.
— Ко мне.
Азиат с сединой, сидевший на пассажирском месте чёрной машины, сорвался с места, разбил лицом лобовое стекло и подлетел ко мне.
Прямо к ногам. Как и подобает дворнягам.
— Прижмись.
Его придавило к земле. Я же сдёрнул воротник, потому что он снова начал прожигать те места, где были шрамы.
— Что тебе надо?! — заорал китайский босс, — Как ты это делаешь?! Да кто ты вообще такой?!
— Я? — сажусь перед ним на колено и хватаю его за голову, — Амогус.
Корона сгенерировала волну Воли. Она прошла через голову, грудь, устремилась в руки и через ладони единым импульсом прожгла вражескую голову.
— Ты не хочешь сопротивляться! Ты уже проиграл!
Снова импульс. Я вижу, как золотая энергия проходит через руки прямо голову жертвы, и вновь пускаю импульс. Ещё раз. И ещё.
Враг начал дрожать.
— И ты должен склониться!
Я вдавливаю пальцы, всё продолжая и продолжая генерировать Волю, продолжая накачивать ею врага.
Он задёргал головой и начал закатывать глаза.
Волн золотой энергии стало так много, что казалось, словно она генерируется потоком, а не короткими вспышками.
И когда китаец перестал сопротивляться, перестал дёргать головой, когда он полностью закатил глаза и отрыл рот не в силах его держать, я одёрнул руки.
— Подчиняйся.
Цепь соединилась с моей головой.
— Прикажи своим людям прекратить сопротивление и идти пешком до бара.
Китаец, которого я назвал Хуавей, подчинялся без лишних вопросов. И по ходу нашего пути до бара я заметил, что он буквально ничего не способен делать без приказа. Он не задаёт вопросов, он не смотрит по сторонам. Он просто… живёт для подчинения мне?
Да. Я сжёг его личность.
«Твою мать… во что я превращаюсь?», — я посмотрел на руки, — «Сделал бы я так раньше? До перерождения? Или я меняюсь? Эта… Корона. Она на меня влияет?»
Я становлюсь другим. Более… беспринципным.
Я этого не хочу. Но и остановить я это также не могу.
«Что мне делать? Как перестать меняться?», — я даже близко не понимал.
Паша и компания сели по китайским машинам, приехали обратно, и хозяину бара пришлось объявить о конце вечеринки. Гостей разогнали, мы поднялись на второй этаж, где всё ещё дрых Ксяоми.
— Прослушка есть? — спрашиваю сходу.
— Нет, господин.
— Это вы принимали имперский заказ на перевозку Вортекса и короны?
— Мы помогали. Принимали корейцы. Южные.
— Твою мать, Паша сказал, что они вообще не факт что в Москве сейчас…, — я начинал нервничать, — Так, а о грузе ты что-нибудь знаешь? О короне? Вы перевозили Корону, ты что-нибудь о ней знаешь?!
— Нет, господин. Простите.
— Да сука!
Правда слишком близко. Слишком долго я ничего о себе не знал, слишком часто засыпал с мыслью, что могу не проснуться.
Я не хочу терять контроль.
Моя жизнь — только моя.
— Но… неожиданно продолжил китаец, — Я знаю тех, кто может знать.
— Ч-что? — я поднял голову.
— Один человек. Профессор.
— Веди. И быстро! — я встал из-за стола, — Пора узнать, что я такое.
Глава 6
У меня дрожали руки. Я стучал челюстью. В груди стягивало.
Боялся ли я? Нет.
Я предвкушал.
Предвкушал правду, знания, информацию. То, за чем гнался с самого появления в этом мире, что поможет отвязаться от всякого случайного дерьма и взять жизнь в свои руки.
Вот оно — здесь. Старое, корявое жилое здание возле грузового вокзала. В него мы входили под косыми взглядами северных корейцев, которых здесь было ну уж очень много. Я конечно знал, что Империя и Европа в хороших отношениях, но в моём прошлом мире столько азиатов во всей России бы не набралось сколько здесь на одной улице.
Хотя чего уж тут говорить — мы в гетто. В том же центре имперцев немного.
Мы поднялись на третий этаж. Я, Паша и Хуавей. Постучались, дождались тяжёлых шагов и увидели моего спасителя…
Помятого, опухшего бича с залысинами и в грязной белой майке.
— О, Павел Деев! — удивился он, одарив нас перегаром.
— О, Альберт Виниаминыч! — удивился Паша, — Смотрю, вы ни капли не изменились. Как продвигаются исследования?