— Удача не понадобится. Да и нет её у меня, — хмыкнул я и зашёл в помещение.
Это был обычный просторный кабинет без всяких излишеств. Справа диванчик, шкаф, спереди стол с компьютером и два человека — на кресле сидел пожилой лысый мужчина в очках, а позади него стояла девушка в рубашечке и с планшетом в руках.
Было тихо. Тикали часы. На меня устремились две пары напряжённых глаз.
— Присаживайтесь, — директор указал на свободное кресло.
Я присел.
— Итак, меня зовут Людвиг Элерс. Я патриарх рода Элерс и директор этой школы.
«Приплыли…»
Мне понадобится удача.
— Константин Росс, — кивнул я.
— Давайте начистоту, Константин, — вздохнул мужчина и сцепил пальцы в замок, — Я знаю о вашем родстве с Теодором. И ещё я знаю, что он не желает вашего поступления в эту академию. Уж поверьте, он будет вставлять вам палки в колёса на протяжении всей учёбы, если вас, и вашу сестру примут. И вы, Константин, уже сцепились с Антоном Громовым — сыном не последнего человека в России, — он вздохнул, — Буду откровенен: шанс, что я вас приму, крайне мал. Очень… очень мал. Проблемы Школе не нужны. А вы, полагаю, умеете их притягивать. Единственное, что меня останавливает отказать вам прямо сейчас — ваша отличная сдача письменного экзамена и то, что вы каким-то образом смогли проникнуть за барьер. Но этого… недостаточно для однозначного ответа.
Я сжимал кулаки.
— Итак, Константин Росс. Скажите, почему я должен вас принять? С учётом текущего конфликта и родства с мужем моей дочери? Я — патриарх рода Элерс. Против моего слова даже Теодор не пойдёт, а поверьте, он… весьма решителен в своих целях. Быть директором Первой Московской Школы — значит иметь такую же политическую мощь, как и у правителей целых областей России и городов Европы. Так скажите, Константин, чем вы способны меня убедить? Почему я должен вставать на вашу…
— Обосраться не встать, в Англии такой дождище! — воскликнул кто-то, — В Россиях ваших лучше намного.
Сзади послышались шаги.
Я машинально обернулся и увидел мужчину с угольно чёрными волосами. Он был одет в обычную толстовку и джинсы, а ростом, кажется, был метра под два. Но самое странное то, что он постоянно держал глаза закрытыми, а под их уголками виднелись мелкие рубцы.
«К-как он… как он здесь оказался?! Я его не видел!»
Телепортировался? Скрывался в невидимости?
— Э-э-это же… это… это же…, - чуть не запищала немая до этого секретарша.
Девушка округлила глаза и прикрыла рот планшетом.
— Йо, всем привет, — незнакомец поднял руку, — И вам, девушка, и тебе, Костя, и тебе… э-э-э… как там тебя? Впрочем, без разницы. Сойдёмся на «Товарищ директор», — он сел на кресло передо мной, — Товарищ директор, вы же не против, если интервью проведу я?
Людвиг протяжно выдохнул, сжал челюсть, сцепил руки и исподлобья посмотрел на черноволосого мужчину.
— А у меня есть выбор?
— Ой да ладно, не ворчи, — улыбнулся мужчина, окончательно переключаясь на меня, — Привет, Костя. Не против, если на ты? Меня зовут Эстер. Я — Сильнейший. Ну, один из. А ещё я по совместительству, директор Великой Школы, что является главной во всей Европе. Не последний человек, в общем.
«П-погодите. Что происходит?!»
Какого хрена из ниоткуда появляется чудила, плюёт на все правила приличия, унижает патриарха рода Элерс, и берёт интервью в свои руки?
И почему ему никто ничего не может сказать?!
— Ну привет, — ответил я, — Меня ты, полагаю, знаешь.
— Да, уже сообщили, — он отмахнулся, — Я хочу лично услышать ответ на вопрос, который мой коллега-директор тебе задавал, — он чуть наклонился, — Почему именно ты, Костя? Все мечтают сюда поступить. Первая Московская — великая школа. Очень крутая. Почему мы должны принять тебя? Забудь про все формальности, мелкие эти ссоры и обиды каких-то там неудачников, неспособных нести ответственность. Ответь по существу: что ты можешь предложить Европе, чтобы тебя приняли в государственную, напомню, школу?! — он надавил на слово «государственную» и явно обратился к Людвигу, — Чем ты лучше остальных, чтобы занимать это место?
— Хм-м-м…, - я призадумался, — Почему именно я?
Я правда настолько особенный, что сильнейший человек на земле пришёл меня допрашивать?
— Ага, — ответил он.
Я улыбнулся, закинул ногу на ногу и бесцеремонно посмотрел в лицо Сильнейшему человеку на земле:
— Ну так всё просто: Я — лучший. И Я — уникален.
— …
Все замолчали.
Повисла тишина. Только тикающие на стене часике разбавляли вакуум, вызванный тяжестью моих яиц.