Витька пошел во двор, поймал в сарае жирного петуха, придавил одной ногой ему крылья, а другой — ноги и отхватил топором красную голову. Потом поднял, подержал его на весу, пока кровь стекла, и сунул в чугун с кипятком — ошпарил, чтобы перья легче выщипывались.
— Иди сюда, дядя писатель, не бойся, сейчас мы такую лапшу с петушатиной сварганим — пальчики оближешь! Иди, не боись, а то и ты отощал с этими своими книжками. Подкормлю!
Писатель долго отнекивался, увиливал от соблазна, как правоверный мусульманин от вина, а потом, когда лапша вкусно запахла курятиной, не выдержал, сел за стол. Ел и все думал, как ему описать эту лапшу с курятиной, чтобы строгие тети и дяди не догадались, что в ней был сварен так жестоко обезглавленный петух.
ПСИХОЛОГИЯ
У меня какой-то нюх на них, на этих прохиндеев, которые никогда своих сигарет не имеют, а постоянно «стреляют», которые вечно с протянутой рукой ходят — то полтинник, то рубль выклянчивают, а отдавать забывают… Я их за версту чую.
Есть в нашей редакции такой ханурик Вася Рыбиков. Если посчитать все полтинники, которые он в разное время брал взаймы и не отдавал, — зарплаты не хватит. А посмотреть — вполне порядочная физиономия, даже застенчивый вроде, стишки сочиняет. А вот узнал людскую слабинку и пользуется. Но я себя ни разу не дал ему одурачить.
Подойдет, бывало:
— Дай до завтра рублевку?
А я ему:
— Нету мелких. Вот только трешка.
— Да нет, трешка — это много, — и застесняется, и отвернется от трешки, как кот от сметаны, которая стоит на столе и предназначена вовсе не для него. Совестливый все-таки, знает: трешка — это деньги, тут придется отдавать.
Я быстро раскусил его натуру и всегда таким образом отделывался от попрошайки.
А однажды он не выдержал и потянулся к трешке, но я вовремя ее спрятал:
— Она одна у меня и самому нужна позарез.
Нет, не дал я ему и на этот раз себя одурачить! А про себя решил: «За трешкой уже тянется, надо ставку повысить».
И вот как-то послали нас, несколько человек, в подшефный колхоз — на картошку, и Вася с нами. Недели две мы работали там. Под конец Рыбиков подошел ко мне, начал вертеть пуговку на куртке:
— Дай рубль взаймы… Веришь, на обратный билет не хватает…
Верю, почему не поверить? Не оставлять же человека в беде? Полез в карман, достаю:
— На — пять! — А про себя размышляю: «Пять рублей он, пожалуй, не забудет — сумма все же. А рубль не отдаст. Хотя он и пятерку может забыть, дам десятку».
— Возьми десять, — говорю. — Мало ли что в дороге может случиться?
— Не… Давай уж пятерку, десять много.
После долгих препирательств я все-таки заставил его взять десятку.
А когда приехали домой, он вскоре заболел, потом укатил в отпуск и о долге, конечно, забыл.
Месяц за месяцем — порядочно времени пролетело, мне и напоминать стало неловко. Уже и сам иногда думаю: «Брал он или не брал? Может, мне приснилось все это?»
Нет, наверное, все-таки брал, потому что с тех пор Рыбиков пока ни разу не попросил у меня взаймы. Отучил.
О, я знаю психологию этих прохиндеев, за версту чую, и одурачить им меня не удастся, не из таких.
Оказывается, великое это дело — быть психологом!
ЗАЯ
Как-то прихожу с работы, а жена уже дома, обед готовит. И вижу: затевает что-то вкусное. Хотел спросить, что случилось, но не успел, вскоре само все выяснилось.
— Пусть к нам на лето приедет Зая? — сказала она, вроде как спрашивая, а сама приготовилась к бою на тот случай, если я отвечу отрицательно.
Я ответил не сразу. И вот почему. Знал я этого Заю, это братишка жены, учится он в шестом классе, живет в Ленинграде. Гостей я люблю и всегда рад, когда у нас кто-то бывает, особенно если с ребятами. Весело мне тогда, хочется делать для них что-либо интересное. И приятно, когда видишь, что люди довольны. Но вот Зая… Если для него что и сделаешь, он или не заметит, или примет как должное… Но не в этом главное. Приедет-то он один, а мы с женой каждый день на работе, а за мальчишкой нужен присмотр. За любым нужен, а за Заей — особенный. «Трудно, — думаю, — ему будет у нас. Да и нам с ним…» Но возражать не стал, бесполезно: раз жена спросила, то тут дело давно уже решенное, и меня только ставит в известность. Пожалуй, Зая уже в пути…
— Пусть, — говорю, — только…
— Что «только»? Ты никогда моих родственников не любил…
— Я хотел сказать, что тебе будет тяжело.
— Ничего, справлюсь. Не все ли равно, что за одним ходить, что за двумя?