— Недавно.
— Так что же с нашим письмом?
Девушка сняла трубку, набрала номер.
— Это опять я, Крылова, — сказала девушка. — Я по поводу того письма бригады — помните?.. — Она слушала, кивала, сказала, что все ясно, и, положив трубку, повернулась к Соколову.
— Редактор болен, — объяснила она. — Я ему звонила домой. Так вот, не все письма мы должны печатать. Ваше направлено в партийное бюро цеха, и мы ждем ответа.
Соколов кивнул головой.
— «И щуку бросили в реку», как писал ваш однофамилец или даже родственник.
Девушка уже не казалась ему красивой. Ну, так себе, нормальная девушка. А университетский значок нацепила, чтоб все видели — у меня высшее образование!
— Пока что партийное бюро создало комиссию, и она занимается вашим вопросом, — добавила девушка.
Соколов вышел, не попрощавшись. Только в коридоре подумал: «Нехорошо. Она-то при чем? А интересно: Матвей ходит сюда из-за нее, или… Неужели, когда понадобилось, высунулся из своей норы?»
Вторая неделя кончалась, и больше нельзя было тянуть. Может, начинать надо с самого дяди Леши? А то все растерялись и только пускают пену.
Шилов обошел всех и сказал, что завтра с утра собираемся у дяди Леши. В девять — у его дома. Вот адрес. Дома разговаривать легче — попробуем убедить. Тем более, суббота, выходной, а в выходной настроение всегда лучше. Короче говоря, завтра…
Он пришел первым и прохаживался возле дома, где жил Савдунин. Это была «двойка» — второй заводской дом, и здесь селились только свои, заводские. На всех балконах густо росли цветы, с одного на другой перекидывались какие-то зеленые ветки — не то плющ, не то декоративная фасоль: Шилов не очень-то разбирался в этом. Он просто поднимал голову, разглядывал цветы, ветки и думал, что уговорить Савдунина наверняка не удастся, но попробовать надо, и решение правильное — прийти к нему.
Дмитрий никак не мог понять бригадира, и поэтому ему было трудно найти какие-то успокаивающие слова. Пусть начнет говорить Соколов, он все-таки давно знает дядю Лешу. Пусть даже похнычет — вроде, ну как же мы без вас… А уж потом он. В среду Савдунин будет работать последний день. Времени совсем мало…
Кто-то легонько стукнул Шилова по плечу, он обернулся — это Лосев тихонько подошел сзади. Дмитрий с удивлением оглядел его: новенький костюм, белая рубашка, галстук, словно на свадьбу собрался!
— А он дома? — спросил Лосев.
— Не знаю. Наверное, дома.
Шилов не мог объяснить почему, но был уверен, что сейчас Савдунин не может уехать никуда. Не то у него настроение, надо полагать. Сидит, наверное, курит и переживает.
— В другое время, — сказал Лосев, — я бы к нему только с полбанкой пошел. Оно как-то душевней получается. Ты подумай, может…
— Обойдемся, — оборвал его Шилов.
Он вытаращил глаза, увидев, как из подъезда вышли Бабкин и Шурочка. У Бабкина за спиной — рюкзак; Шурочка, одетая по-походному, в брюках и сапожках, несла удочки. Они не заметили Шилова и Лосева, и лишь когда поравнялись с ними, удивленно переглянулись.
Лосев спросил:
— Рыбку удить?
Шурочка вспыхнула и по привычке стала поправлять волосы. Но сегодня они не были собраны в пышную розу, а просто были прихвачены сзади черной резинкой, какие надевают на бутылки с лекарствами, и поэтому Шурочка казалась другой. Бабкин строго ответил:
— Да, рыбку удить.
— На уху не приглашаете?
— Поймать надо, — засмеялась Шурочка.
— Ну, — усмехнулся Лосев, — русалочку-то он, я вижу, подсек…
— Но-но, — так же строго сказал Бабкин. И вдруг, заметив нарядный костюм Лосева, сообразил, наконец:
— Вы что, ребята, к нему?
— К нему.
— Был и я у него вчера, — уже уныло сказал Бабкин. — Вот вместе с Шурочкой были, полтора часа просидели — и ни в какую. Вы, конечно, другое дело. А в понедельник, между прочим, партийное собрание.
— Выступишь? Или в кусты? — прищурился Шилов. За стеклами очков его глаза превратились совсем в щелочки.
— Выступлю, — отворачиваясь, буркнул Бабкин. — Мы пошли, а то на электричку опоздаем.
— А на уху приходите, — крикнула, обернувшись, Шурочка.
Из другого подъезда с хозяйственной сумкой вышел высокий седой мужчина, и Лосев сказал тем уважительным шепотом, который появляется при виде начальства: «Директор».
— Где директор?
— Вон, сам Гончаров. Семья, должно быть, на юге, ну, а он — по-холостяцки. В магазин, должно быть, пошел…
Соколов и Козлов появились почти одновременно. И опять Шилову оставалось одно — удивляться: бритые, в хороших костюмах, фу-ты, ну-ты, действительно, как на праздник!