— Понятно, — сказал я. — Кто же здесь у нас попрет? Рыба за пять километров плеснет, и то видно.
— Странно рассуждаете, — заметил Сырцов, переходя на «вы». — Может, вообще тогда ликвидировать прожекторную? Может, я подам рапорт — так и так, по мнению рядового Владимира Соколова, считать пост ненужным?
— А ты, оказывается, шутник! — сказал я. — Только вот ведь они, факты. За два года сплошные «не». Ладно. Пойду прогуляюсь, а то голова какая-то тяжелая.
Я вышел, и сразу же в лицо ударил резкий октябрьский ветер. Он гнул облетевшие березы, и голые ветви шуршали, соприкасаясь. Я повернулся к ветру спиной, и он подхватил меня. С камня на камень почти бегом я спустился к воде. На берегу лежали длинные зеленые пряди водорослей. Волны сюда не прорывались. Небольшой накат выбрасывал эти водоросли и пенопластовые поплавки от сорванных сетей. Я шел по берегу, стараясь не наступать на скользкие водоросли, и думал о том, что Зойку Рыжову, конечно, с Лийкой не сравнить…
Ранней весной наш дом одели в леса, и мама говорила, что теперь ни в коем случае нельзя открывать окна. Она точно знает, что было много краж. А мне было забавно, что мимо наших окон на пятом этаже проходят люди.
Я подхватил ангину и сидел дома с забинтованной шеей. Люди ходили за окнами и о чем-то разговаривали. Вдруг прямо передо мной, по ту сторону окна, оказалась девчонка в перемазанном ватнике и платке. Она приставила к глазам руки, как бинокль, и почти прижалась к стеклу, чтобы увидеть, есть кто-нибудь в комнате или нет. Увидела меня и замахала рукой, закрутила пальцем, но я ничего не понимал, тогда она постучала по форточке.
— Чего тебе? — спросил я, открыв форточку.
— У тебя телефон есть?
Тогда я влез на подоконник, дернул верхнюю задвижку, потом нижнюю, повернул ручку… Затрещала бумага, которой было оклеено окно, зашуршала, выпадая, вата.
— Тебе звонить, что ли? Влезай. У нас бесплатно.
Она спрыгнула в комнату и увидела мою забинтованную шею.
— Хвораешь?
— Вот еще! — фыркнул я. — На соревнованиях погорел. До самого финала дошел, и не повезло.
Она понимающе кивнула: самбо?
— Фехтование, — махнул я рукой. — Выпад рапирой, ну вот и…
Тут же я поморщился. Надо было соглашаться на самбо. Она ведь сама подсказала мне лучший вариант для вранья. Должен же остаться от рапиры хоть какой-нибудь след.
— Ладно, давай звони, — сказал я.
Но девчонка не спешила. Она оглядела комнату и кивнула на большой портрет Хэмингуэя.
— Это твой дедушка?
Я покровительственно похлопал ее по плечу:
— Иди, иди, звони, пигалица. А это знаменитый американский писатель, стыдно не знать.
— Подумаешь, — пожала она плечами, — как будто бы ты все знаешь! А кто такой Мшанский — знаешь?
Я не знал, кто такой Мшанский, но, поскольку девчонки обычно влюблены в киноартистов, ответил с полной уверенностью:
— Артист.
Теперь уже усмехнулась она и, набирая номер, ответила:
— Точно! Еще какой артист! Мне Мшанского, — сказала она в трубку. — Это вы, товарищ Мшанский? Это я, Рыжова. Что же опять у нас получается, товарищ Мшанский?
Он что-то говорил ей, а пигалица Рыжова слушала и морщилась:
— Да знаю я все эти песни наперед! Я не грублю, я дело говорю. Механика еще вчера обещали прислать, а у нас и сегодня подъемник стоит. Раствор прислали — кисель какой-то…
Она так бросила трубку, что я поглядел, не сломалась ли та.
— Извини, пожалуйста, — сказала Рыжова. — Действительно, артист. Ничего, я из него душу выну.
И пошла к окошку. Я остановил ее. Пигалица глядела на меня снизу вверх, а я стоял перед ней со своей забинтованной шеей и не хотел, чтобы она уходила.
— Что у вас там случилось? — спросил я. — Может, помогу?
— Ты?
— Ну, я.
— Подъемный механизм заело.
— Это мигом.
Я надел куртку, схватил молоток, клещи, отвертку и полез за Рыжовой через окно, чинить подъемный механизм. Вот спасибо тебе, подъемный механизм, что ты вовремя испортился! И молодчина ты, дорогой товарищ Мшанский, что не прислал механика!
Повреждение было раз плюнуть: соскочила малая шестерня — разболталась ось, на которую она была посажена. Работы — на десять минут. Но я нарочно провозился добрый час. Зато я узнал, что Рыжову зовут Зоей и что она бригадир комплексной молодежной бригады. Вот тебе и пигалица!
— Ну как? — спрашивала она, подходя через каждые три минуты.
— Сделаем! — отвечал я, постукивая по шестерне. Когда, наконец, все было готово и ящик с раствором пополз наверх, Зоя спросила:
— Ты как? На общественных началах или выдать на маленькую?