Он жил в общежитии, в одной комнате с Непомнящим. Но если Непомнящему устроиться было легко, Лосеву пришлось понервничать и, хочешь не хочешь, объяснять, почему ему обязательно нужно общежитие.
Два года назад он ушел из дома. В комнате, которую занимала семья, остались жена и сын. Комната небольшая, разменивать ее — дело мертвое, вот он и ушел.
Все это Лосев рассказал Савдунину, потому что бригадир должен был хлопотать насчет общежития.
— А зачем ушел? — вдруг спросил Савдунин.
Какое ему до этого дело? Лосев вовсе не желал пускаться в подробности. Ну, ушел и ушел. Не сошлись характерами. Нет, развода он не взял. Зачем лишние хлопоты, суд…
— Где жил? — так же коротко спросил его Савдунин.
И снова Лосев выругался про себя. Ну ему-то что? У двоюродного братишки жил. Он не сказал, что братишка попросил его убраться. Короче говоря, жить ему сейчас негде. Не на вокзале же ночевать.
— Пьешь много, — сказал Савдунин.
— Не больше других, — усмехнулся Лосев.
— Много, — качнул бритой головой Савдунин. — Я, конечно, пойду, попробую… Но смотри…
Лосев хмыкнул в сторонку: да уж, прямо скажем, великий оратор у него бригадир, пык-мык — два слова в час. С таким не очень-то побеседуешь по душам.
— По совести, — сказал Савдунин, — я пойду, поговорю… Если пить будешь — все. Из общежития попросят. Договорились?
— Святым не стану, — резко ответил Лосев. — Мне жить негде, понимаешь, бригадир? Так что в моих же интересах за это общежитие обеими руками держаться. А чтоб трудящемуся человеку не выпить — такого ты нигде не сыщешь. Ну, конечно, в норме — это обещать могу.
Савдунин куда-то ходил, с кем-то разговаривал, и все устроил. Сам появился в общежитии, поглядел, какая комната, даже выключателем зачем-то пощелкал.
— Что, нравится? — спросил его Непомнящий.
— Ничего, — буркнул Савдунин.
— А мне вот не нравится, — сказал Непомнящий. Он сидел у окна и оглядывал это неуютное холостяцкое жилье. Четыре кровати, четыре тумбочки, стол, два стула. Вон, к графину и то номерок прикручен.
— Государственное имущество, — сказал Лосев. — Понимать надо.
Савдунину здесь тоже не нравилось. Но когда-то он сам жил в общежитии — не в этом, другом, где стояло в ряд пятнадцать коек, а на полу — корыто, куда с потолка лилась вода. И все-таки даже то общежитие первых послевоенных лет было куда лучше предыдущих — фронтовых землянок, разбитых зданий, подвалов, чердаков — всех тех случайных ночлегов, которыми он довольствовался на войне.
Этим ребятам жилось, конечно, легче. В холле — телевизор, есть душ, горячая вода, два раза в неделю танцы по вечерам, Дом культуры рядышком. И все-таки ему не очень нравилось здесь. Может, потому, что в комнате было накурено и окна были голыми, без занавесок, и стенки тоже были голыми да еще выкрашены в какой-то унылый серый цвет.
— Занавески бы, — сказал Савдунин. — Цветы еще…
— Во! — сказал Лосев. — Еще двух кенарей и аквариум с живыми шпротами. У меня корешок есть, как выпьет — ловит рыбешку из аквариума, и — хрясть — только скелетик с хвостиком остается. Ей-богу!
— Я серьезно, — сказал Савдунин. — Красота человеку всегда нужна.
— Красота! — усмехнулся Непомнящий, отворачиваясь. Лосев заторопился. Ему надо по делам. Непомнящий сказал: — В соседнем гастрономе у тебя дела. Вот и вся красота жизни.
Лосев ушел, и Савдунин спросил:
— Пьет?
— Да уж…
— Плохо, — сказал Савдунин.
— Вы всегда очень правильные вещи говорите, — снова усмехнулся Непомнящий. — Как по-писаному.
Савдунин глядел на него и думал: откуда такая злость? Казалось, в Непомнящем все кипит и только ждет момента, чтобы вырваться наружу. «Конечно, они удивились, что я пришел. Но зачем же так злиться? Как это он сказал? «Всегда правильные вещи…»
— Я жизнь прожил. Научился.
— Других не надо учить. Мы тоже кое-чего знаем.
Высокий, черноглазый Непомнящий словно бы источал какую-то странную энергию, и Савдунин безошибочно улавливал ее, еще не в силах определить, что же это за энергия.
— Ты всегда такой? — спросил Савдунин.
— Более или менее. Стараюсь быть постоянным. Говорят, постоянство — очень хорошее качество. Вот вы говорите, что научились кое-чему в жизни. Так как, по-вашему, хорошее оно или плохое?
— Бывает и глупое постоянство, — Савдунин сидел за столом, положив на него руки с короткими сильными пальцами. Непомнящий не понял, почему вдруг, ответив ему, Савдунин поглядел на свои пальцы и сказал: — Плохо.
— Что плохо?
— Что Лосев пьет.