Зойка тихо засмеялась.
— Ну, тогда я за тебя спокойна, — сказала она. — Я думала, тебя некому учить уму-разуму. Я поехала домой. Не провожай меня. Счастливо служить.
Зойка повернулась и побежала к автобусу. Я слышал, как полы плаща хлопают по ее коленкам. Я догнал ее. Все это было так странно и так непонятно мне — зачем она пошла со мной, почему так быстро убегает, или ей просто неинтересно?
— Зоя, — сказал я, — а завтра…
Она не дала мне договорить.
— Слушай, Володька, не выдумывай ты ничего, пожалуйста. Будешь объясняться в любви — я посмеюсь, и все. Ну, какая может быть любовь?
— Самая настоящая, — уныло ответил я.
Подошел автобус, и Зойка уехала.
Вот и все, что было. Я вспоминал тот вечер, прыгая с камня на камень, подгоняемый ветром, и вдруг каменная гряда оборвалась. Море уходило от моих ног куда-то далеко-далеко, и вдруг с неожиданной остротой я впервые понял, почувствовал, что я здесь именно затем, чтобы жить для других. Я, рядовой Владимир Соколов, стоящий на самом что ни есть крайнем кусочке нашей страны, на этом камне, впереди — море, чужие государства и чужие люди, а за спиной все мое — и Ленинград, и мама, и Колянич, и завод, и Зойка, и мое будущее — все там!
2.
Катер все-таки пришел.
Он болтался на волнах, подальше от камней, и мы с Эрихом еле-еле добрались до него. Эрих сидел на веслах, а я пытался ухватиться за борт катера, но набегала волна, и руки срывались. Ладони у меня были ободраны до крови. Ребята на катере изловчились, бросили конец, и лодка начала болтаться рядом с катером.
Глядеть по сторонам было некогда. Я принимал канистры с дизельным топливом, ящики с продуктами, какой-то мешок — должно быть, валенки…
— Отвезете — и возвращайтесь, — крикнули с катера. Только тогда я увидел двух офицеров. Одного я узнал сразу — комендант нашего участка. Другой был незнакомый.
Мы проскочили между камней, хотя я боялся отчаянно — накат был не приведи бог, и ничего не стоило врезаться в каменную глыбу. Но Эрих все-таки лихо умел управляться с лодкой. Когда камни остались позади, я крикнул ему:
— Видел?
Эрих кивнул.
— Начальство зря не ездит! — снова крикнул я.
Действительно, зачем приехал сам комендант участка, если мы виделись с ним одиннадцать дней назад?
Тогда перед отправкой на пост нас всех пригласили в канцелярию заставы, и там мы увидели коменданта, подполковника Лободу. Мы построились. Сырцов доложил. И вдруг подполковник сказал:
— Садитесь. Будем знакомиться. Начнем с вас? — и поглядел на меня. Просто я сидел ближе всех. Так получилось.
Я встал (школьная привычка, но и в армии тоже полагается вставать), назвал себя и добавил:
— Рабочий, сварщик с «Коммуниста».
— Знаменитый завод, — кивнул подполковник. — Хорошо работали?
— Обыкновенно, — ответил я.
— На таком заводе, и обыкновенно?
— Ну, норму давал… Иногда больше выходило.
— Прожекторист?
— Так точно.
— Ну, что ж, — улыбнулся подполковник, — хорошо, что есть рабочий класс. А хотите, товарищ Соколов, поспорим?
Я растерялся. Комендант предлагает мне спор! А у него черные глаза так и поблескивали.
— Давайте спорить, что когда вернетесь на завод, захочется вам работать необыкновенно. Не так, как раньше. А?
Я, конечно, не мог с ним спорить. Наверное, так оно и будет, чего ж тут спорить-то?
— С вами ясно, — сказал подполковник. — Вы?
Теперь встал Костька.
— Был школьником.
— И не попал в институт, — в тон ему добавил подполковник. — Куда поступали?
— В университет, на юридический.
— На чем же срезались?
— На сочинении. Восемь ошибок.
— Многовато. Вы?
Поднялся Эрих. Сказал: «Рыбак». Подполковник оживился. Сам, должно быть, любил рыбалку.
— Вы откуда?
— Вихтерпалу. Колхоз имени Дзержинского.
— И давно вы рыбачите?
— С детства.
— Ну, а что ловите?
— Килька. Камбала. Летом угорь.
А я-то и не знал, что Эрих рыбак! Он похож на артиста, даже в этой форме. Как будто надели на артиста форму, и он играет солдата. А он, оказывается, рыбак!
— Кто у вас родители, товарищ Кыргемаа?
— Отец рыбак. Дед рыбак. Все рыбаки.
— Хорошо. Теперь вы.
Встал Басов и, мучительно краснея, так, что даже слезы выступили на глазах, сказал, что он дояр. Я невольно улыбнулся: первый раз услышал о такой профессии. А подполковник снова оживился:
— Вот как? Где же вы работали? Басов ответил:
— Под Лугой, в совхозе.