— Нет, конечно. Но, блин, что-то же село. Посмотри, пожалуйста, своим глазом алмазом, ху из ху залез в мой ху.
— Извини, мой дорогой друг, но я не писькоголог.
— Ты мой личный врач. Ну, пожалуйста, по-дружески. Разочек.
— Ладно, — сдаюсь под очередным натиском. — Снимай штаны.
— Моменто. О, Григорий не одобряет, — перевожу взгляд на сбежавшего пса. — Давай, порадуй меня Лешенька.
— У тебя что-нибудь болит, чешется?
— Неа. Если бы не заметил эту хрень, то и не знал бы.
— Порадовать мне тебя нечем, — озадаченно произношу я, после длительной паузы.
— Сифилис, герпес? Скажи, что это не они.
— С нашей гулянки прошло три дня, сифилис так быстро не проявляется. Герпес выглядит не так. Но порадовать мне тебя по-прежнему нечем. Потому что мыться надо чаще, Петя, тогда прыщи садиться не будут. Все, надевай свои трусы.
— Это просто прыщ?!
— По мне — да, но я не писькоголог. Через пару дней посмотришь.
— Фух. Я тебя обожаю, Леша. Слушай, а это могло быть от новых трусов? Они мне жмут.
— Вполне. Вентиляция плохая. Сопрело и вуаля. Бухнем?
— Нет. У меня печень не восстановилась с прошлого раза. Надо перерыв.
— Ну да, надо.
— А ты чего бабу ту не трахнул? Она ж тебе понравилась.
— Ага, а потом как будто накатило, видать, перепил, ибо рожей мне стала смахивать на бывшую.
— Леш, вот чего ты такой проблемный?
— Да кто его знает.
— Давай я тебе девку подгоню. Чистенькую, со свежей справкой. Продержим в лаборатории до результатов. Если надо хлоркой потом ее всю еще обольем, перед твоим порогом.
— Обязательно, — усмехаюсь в ответ, смотря на то, как Соболев, надевает ботинки. Вот сейчас я снова дико прочувствовал свое одиночество, ибо не хочу, чтобы балабол Петя уходил.
— Я серьезно, Леш.
— Я тоже. Маякну тебе.
— Ну, окей. Но баба тебе, Лешик, нужна.
— Нужна, — киваю как болванчик, провожая взглядом Соболева.
Перевожу взгляд на пакет, затем на часы. А, собственно, почему я не могу сделать то, что хочу. Правила ведь тоже могут меняться.
Не припомню, когда в последний раз так быстро собирался. За считанные секунды вышел из квартиры, прихватив с собой гостинец Соболева. И уже через двадцать минут припарковался у Жениного дома. В этот раз до ее квартиры поднялся без происшествий. О том, что ее может не быть дома — даже не подумал. В дверь звоню долго и только спустя минуту, а то и больше я понял, что в квартире кто-то определенно есть.
— Жень, это ты или сучка соседка? — молчок. — Значит ты. Открой, пожалуйста. Мне надо тебе кое-что передать. Никаких плохих действий в твою сторону не будет. Если не откроешь, я все равно оставлю то, что хочу передать под дверью, просто таким действием ты покажешь свою слабость и трусость. А слабые люди…
Договорить я не успел, дверь мне все-таки Женя открыла. Правда не полностью.
— Надеюсь, вилка в твоей руке предназначена не для меня?
— Для рыбы. Ею я ее переворачиваю.
— Супер. Я как раз голоден, — распахиваю дверь и в наглую вваливаюсь внутрь.
Глава 22
Протягиваю Жене пакет, но она, как и предполагалось, брать его не спешит. Вместо этого скрещивает руки на груди и очень недобро на меня смотрит. Только сейчас заметил, что на ней не безразмерная кофта, как обычно, а халат. Совершенно несексуальный и максимально простой, для застрявших в девяностых короткостриженых теток с «химией» на голове. Хорошо хоть не цветастый. Как ни странно, Жене он не только по размеру и облегает фигуру, но еще и по колено.
— Волосатые, — непривычно грубый Женин голос выводит меня из раздумий.
— Что?
— Ноги волосатые. Здесь просто освещение плохое, несмотря на новую лампочку, но при хорошем свете в моей спальне, например, волосня будет видна, — долго смотрю на Женю, пытаясь поймать эмоции на ее лице. Шутит или нет? Но она, как никогда, кремень.
— Учитывая, что звать меня в спальню ты не намерена, стало быть, я не увижу, что там за ноги такие волосатые.
— Ага. Слушайте, что вам надо? Я реально занята, — нервно произносит она.
— Чем?
— Готовлю романтический ужин для меня и Миши.
— Это который Коняшкин?
— Для вас — да.
С какой вероятностью Женя может говорить правду? В принципе пятьдесят на пятьдесят. Она молодая девка, у которой так или иначе есть свои физиологические потребности, несмотря на принципы, детство и юность. К тому же, как бы мне ни хотелось признавать, симпатию к «пони» она реально испытывает. Однако, не стоит забывать, что Женя все же правильная трусиха и не осмелилась бы позвать в съемную комнату кого-либо, учитывая то, с каким наездом сучка-соседка набросилась на нее в прошлый раз. Итого — брешет, радость моя. Брешет.