Примерно в ста двадцати верстах от Энска проходила линия Южного фронта Советской Республики.
Здесь, в Энске, был порядок.
Здесь Умберто прослезился над словом «паштет» в меню ресторана при гостинице.
Казалось, вернулось доброе старое время: нежно гудело пламя в колонке у цинковой ванны, на стенах висели картины с итальянскими и турецкими видами, зеленая лампа горела спокойным сонным светом, из окна можно было увидеть извозчика, тихо тикали часы с амурами, а охранял весь этот трехэтажный рай желчный швейцар в позументах.
Казалось, можно перевести дыхание после бега, отлежаться в кресле, но злой рок скрестил кривую стезю Умберто Бузонни с линией жизни штабс-капитана Алексея Петровича Муравьева…
Обо всем этом и думал старый антрепренер, когда вечером, запахнув широкие полы купального халата, открывал стеклянную дверь на балкон.
В левой руке Умберто держал миску с кусками сырого мяса. На балконе стояла пустая птичья клетка, валялись перья. Брезгливо ткнув носком туфля оторванное голубиное крыло, Умберто посмотрел в небо. «О, какой сумасшедший мерзавец», — вспомнил он штабс-капитана, а губы его прошептали:
— Сальма, Сальма…
Черная точка в закатном розовом небе вздрогнула.
Птица увидела хозяина на балконе и рассмотрела из поднебесья три куска мяса в оловянной миске. Сложив крылья, гарпия камнем упала вниз.
Мальчишки уже стерегли ее возвращение.
— А ну пошли! — рявкнул швейцар, выходя из двери и тоже задирая голову вверх.
Сквозь решетку балкона было хорошо видно сутулого итальянца в купальном халате.
Но вот по стеклам аптеки Зельдмана пронеслась темная тень, громко хлопнули крылья, и жуткая птица вцепилась в деревянные перила.
Она смотрела на Умберто с пристальным равнодушием. Бузонни поежился от холодной жути ее одновременно и женского и птичьего лица, распахнул клетку.
Он купил ее восемь лет назад в Константинополе. Эта полуручная молодая самка одной из редких разновидностей тропических орлов уже тогда поразила Бузонни мертвящей жутью своего вида. Гарпии, пожалуй, самые сильные из всех пернатых хищников Земли, и эта сила с броской ясностью отпечаталась в облике птицы, полном холодного высокомерия палача и брезгливой королевской спеси.
Нюхом прожженного дельца Умберто сразу понял, что в его пестром зверинце гарпия займет достойное место. Его балагану не хватало привкуса смерти. И Бузонни не прогадал. На «вестницу смерти», на «женщину-птицу» потянулись толпы простаков и зевак. От гарпии исходило магнетическое излучение чего-то ужасного, адского. Когда она начала стареть, это впечатление только усилилось — теперь к высокомерию палача я брезгливости деспота примешался вечный гнев старой девы.
Гарпия спрыгнула на балкон, прошла в клетку, стала клевать мясо. Умберто, держа в руке пустую миску, попятился к двери и поспешно закрыл балкон, откуда тянуло падалью.
«Тварь», — коротко подумал он и стал крутить ручку настенного телефона.
Дежурный телефонист соединил его с кабинетом начальника корпусной контрразведки Добровольческой армии.
— Господин штабс-капитан? — Бузонни сносно говорил по-русски.
— Я слушаю, Умберто, — глухо ответил Алексей Петрович Муравьев.
— Сальма вернулась.
— С добычей?
— Пустая. Голодная очень.
— А если она пообедала им на стороне? Сцапала и пообедала, Умберто? Что тогда?
— Это — нельзя… Я давно знаю Сальму. Я всю жизнь был среди животных. Она не будет есть где попало. Она сначала ощипывает птичку, затем ест ее… Она больше всего на свете любит голубей, особенно белых. И мимо ему не пролететь.
— Я это уже слышал, — перебил Муравьев.
— Ваше благородие, моя голова раскалывается. Я не могу спать, она голодна, всю ночь возится в клетке. Паола тоже не спит, господин штабс-капитан…
— Нет, Умберто, вы будете терпеть до конца недели. Понятно? Она должна быть голодной. Ясно, Умберто? Она должна быть в отличной боевой форме. Способной действовать решительно.
«Тварь», — подумал Бузонни.
«Глупец», — подумал Муравьев и сказал:
— Я думаю — он прилетит завтра.
— Господин Муравьев, Сальма очень дорогая птица, я хочу ее покормить. Она же кормит мою семью! В Москве мне предлагали за нее хорошие деньги. Зачем мне ваша революция? Сальму застрелят русские солдаты, или она подохнет с голода…