Джок пытался стянуть на ногах лосиные ремешки. Сан не удержался от смеха: в пальцах охотника-великана прочные ремни лопались и рвались, как стебли травы.
Мальчик помог подвязать Джоку шакальи шкурки, потом сделал то же самое со своими ногами.
Огненный Еж заметно приблизился к краю земли. И только тогда отряд углубился в степь. Сзади с легким дротиком в руке пристроился Сан. Он шагал бесшумно, осторожно раздвигая траву. Мальчика никто не мог заметить: охотникам на первых порах нельзя оборачиваться назад, это считалось дурным знаком.
Гора Духов скрылась за холмами, потом и Круглое озеро осталось далеко за спинами охотников. Распухшее солнце клонилось все ниже, золотя верхушки трав и кустов. Теперь можно оборачиваться. Недавно посвященный в охотники Мук, увидев Сана, воскликнул:
— Откуда?! Почему здесь?
— Назад! — приказал Джок.
Нижняя губа Сана обиженно дрогнула. Джок нахмурил брови, но, вспомнив, что на ногах мальчика шкурки с отвлекающим шакальим запахом, смягчился.
— Иди, Сан, — сказал он, подтолкнув мальчика в спину. — Тебе еще рано с нами.
Сан послушно побрел назад. На одном из холмов он постоял, тоскливо провожая взглядом лиловые под заходящим солнцем спины охотников. Потом побежал на запад. Дорогу он знал хорошо и в стойбище мог вернуться до темноты.
Огненный диск солнца коснулся темнеющей на горизонте реденькой рощи, и та вспыхнула, как куча хвороста. Мальчик остановился, завороженный зрелищем закатного пожара. Он различал множество знакомых красок. Огненный Еж, уходя на покой, брызнул на низко висящие тучки красной и желтой охрой, в прорывах между облаками Сану почудилась синева речной глади с зелеными кувшинками. А когда солнце упало за горизонт, все краски смешались, накалились до малинового цвета, словно камни очага, и вдруг заколыхались языками пламени.
Восторг охватил мальчика: костер! И развели его, конечно, сильные и добрые духи огня. У них тоже, наверное, праздник по случаю удачной охоты. Сан даже видел огненных духов в неясных тенях, в колышущихся космах. Они извивались, пританцовывали, куда-то исчезали и снова появлялись.
Долго любовался Сан пляской духов огня. Их костер медленно угасал, уменьшался, от него осталась, наконец, кучка светящихся головешек. Духи где-то притаились, ушли совсем. И так сиротливо стало, что грудь мальчика наполнилась тоской, непонятным томлением. От бессилия выразить свои чувства Сан тихо заскулил, завыл, как волчонок, глядящий на луну.
Внезапно он затих, бросив взгляд на потемневший небосвод. Там раскаленными камешками выступили первые звезды. Но Сан догадался — это искры! Невидимые духи огня, гася свой костер, сейчас, наверное, били сырыми палками по головешкам. И оттуда огненными мотыльками взметнулись в небо искры. Их становилось все больше и больше. Вскоре самые крупные из них стали казаться мальчику глазами добрых духов неба.
А тьма все сгущалась, луна выкатилась из-за холмов, в низинах извилистыми тропками поползли ночные запахи. Сан вдыхал их, отзываясь на таинственные биения стихий. Он и сам становился этими стихиями, сливаясь с многоглазым живым небом, с лунным сиянием, с дыханием трав на сумеречной равнине…
От пронзительного хохота гиен Сан вздрогнул, вскочил на ноги и огляделся. Кругом таилась опасность. Слева, шурша сухими былинками, черной тенью катился на него какой-то комок. Не разобравшись, кто это, мальчик метнул туда дротик — и тень исчезла в кустах.
Сан помчался в сторону стойбища. Шакальи шкурки на ногах развязались, остались где-то в траве, и, когда Сан перебегал голый каменистый холм, его твердые пятки стучали, как копыта молодой сайги. Потом снова начались густые травы.
На горизонте показались неясные очертания двугорбой Горы Духов. За ней — родное стойбище.
Сан замедлил бег и оглянулся. Далеко позади скользнула длинная тень, исчезнув на миг в низине. Мальчик замер, еще не веря страшной догадке. Тень выкатилась из низины, и по светлым поперечным полосам Сан узнал повелителя ночной саванны — тигра. Хищник приближался бесшумными и ленивыми прыжками, уверенный, что такая слабая жертва от него не уйдет.
Сан вскрикнул и помчался. Он бежал так быстро, что метелки злаковых трав больно хлестали по голым коленкам. Справа залоснилось под луной Круглое озеро. Сан кинулся туда, надеясь скрыться в прибрежном кустарнике. Внезапно, словно вынырнув из воды, на берегу выросла неясная в сумерках коряга, похожая на человеческую фигуру. Из горла Сана вырвался хриплый крик:
— Урх!
Мальчик окаменел. И в это время в упругом прыжке, красиво изогнув камышово-полосатую спину, над ним взметнулся тигр. Вопль смертельного ужаса пронесся по саванне.
Другое племя
Сознание Иван не потерял: петля, стянувшая горло, ослабла, и воздух освежающей струей ворвался в легкие. Но зато другие петли одна за другой обвивались вокруг груди, медленно и неотвратимо сжимаясь. И он не мог воспользоваться пульсатором — руки были скованы.
Иван видел, что петли живые и, следовательно, способны чувствовать боль. Этим он и воспользовался, с размаху упав на камень. Ударившись об острые грани, живые кольца чуть разжались. Яснов мигом высвободил правую руку с пульсатором и вскочил на ноги. Но петли, будто пружины спирального капкана, снова сжимались. Иван увидел перед собой покачивающуюся пятнистую голову удава. Глухо фукнул гравитационный выстрел пульсатора. Голова удава дернулась и стала медленно клониться вниз. Вслед за нею рухнули на землю обмякшие кольца.
«Вот тебе и рай», — усмехнулся Яснов, брезгливо перешагивая через уснувшие, чуть подрагивающие петли.
Час спустя, когда солнце перевалило через зенит, вспотевший от быстрой ходьбы Яснов подошел к берегу Круглого озера и скрылся в прохладных зарослях ивняка. Шагах в десяти отсюда и должна состояться его встреча с мальчиком.
Иван углубился в заросли и присел на полусгнившую корягу. В чащобе стояла тишина, прерываемая писком каких-то птах, пахло осенней прелью. Когда начало темнеть, Иван осторожно приблизился к краю зарослей, осторожно раздвинул ветви и увидел розовые, в предзакатных лучах плечи охотников. Люди молча шли на восток. Как Иван ни вглядывался, мальчика среди них обнаружить не удалось. Но вот охотники поднялись на голый каменистый холм, и вслед за ними из густых, позолоченных солнцем трав выскочил Сан.
Теперь оставалось только ждать. Мальчик появится на берегу озера не раньше, чем через полтора часа. Яснов хорошо представлял его обратный путь. Еще вчера в инфракрасных лучах хроноэкрана он видел, как малыш шел, а потом бежал, охваченный страхом.
Иван выбрал место посуше и присел, а когда сгустилась тьма, залюбовался пышным закатом. Он знал, что далеко позади, на одном из холмов, сидит мальчик и завороженно глядит на это великолепное вечернее пожарище. Какие мысли и чувства копошатся в его первобытной душе? Каким он видит мир? Живым, шевелящимся, одушевленным, как и он сам? Ведь человек еще не выделил себя из природы, не осознал свое «я», свою личность. Природа не была для него «внешней».
Яснов попытался «влезть» в шкуру человека каменного века с его мифологическим сознанием. Как хотелось бы ему сейчас, хоть на миг подобно Сану слиться с миром, представить его живым. Но ничего не получалось… В закате он видел всего лишь редкий по красоте поток излучений, а в загоревшихся на черном небе угольках — не глаза каких-нибудь духов, а знакомые фигуры созвездий.
В притихшей ночной саванне послышался топот. «Мальчишка совсем близко», — сообразил Яснов. Он встал и притаился за кустом, одиноко росшим на берегу.
Да, это мальчик. Нагоняемый хищником, он мчался к озеру. Иван выступил из-за куста и услышал хриплый возглас:
— Урх!
На окаменевшего от ужаса мальчика в высоком дугообразном прыжке бросился тигр.
Его камышовая спина хищно и грациозно изогнулась, а шкура засверкала под луной голубыми искрами. «Красив», — подумал Иван. В тот же миг последовал гравитационный удар. Хищник плюхнулся, распластав в стороны лапы. Иван шагнул к Сану. Тот дрожал всем телом, не имея сил сдвинуться с места.