Такие цитаты настораживали Степана, вселяли в него беспокойство и нервозность, они постоянно предупреждали его быть послушным и покорным отцу во всем.
Была прочитана и перечитана библия, и в мрачном подземелье затворников снова потянулись дни, полные запустения и мрака. К библии теперь возвращался лишь старик, Степан же потихоньку перечитывал свою коллекцию газетных статей. Он все чаще мучился животом и не подозревал о том, что нажитая им болезнь — дело рук родного отца.
Жалобы сына на боли участились, но они не встревожили Дементия Максимовича. Его волновало другое — Степан давно не берет в руки библии. «Не злобу ли затаил на родителя, не распознал ли, что попаиваю его во время кашля не тем отваром?»
А Степан раскладывал на столе пожелтевшие газетные вырезки, снова и снова перечитывал их. Читать вслух ему не хотелось, знал, что отец не поймет его увлеченности и опять дело дойдет до скандала.
Однако старика начинало одолевать желание пройтись глазком по коллекции сына. Ему было невдомек: какими-то газетными вырезками он готов зачитываться, а святые труды раскрыть не хочет. Что за чадо! Позевывая, он долго наблюдал за сыном, наконец спросил:
— Што там Советы пописывают? Как теперя, после войны-то?
Степан поправил фитиль в лампе, разгладил газетную вырезку, откашлялся и стал читать:
— «После победы над врагами в Великой Отечественной войне все усилия советского народа направлены на восстановление и развитие хозяйства нашей страны. Мы, советские люди, заняты мирным строительством, мы не хотим войны».
Старик прослушал с подчеркнутым вниманием, застрелял пальцами рук:
— Во-во! Все по-моему идет: выдохлись большевички, мира запросили. Нет, не будет им мира!
Еще попросил почитать что-либо. Степан взял новую вырезку. Было видно: старик проникся уважением к газетным сообщениям.
Степан читал:
— «Доискались способов производства булата. После смерти сталевара Николая Швецова булат стал варить его сын Павел. В Златоусте и теперь еще есть люди, которые варили булат в тиглях по способу П. П. Аносова. На заводе работает старшим инженером в отделе технического контроля Петр Георгиевич Бояршинов. В начале этого века он плавил сталь в смену со Швецовым-сыном, Павлом. Бояршинову привелось варить сталь и железо всеми способами, которые известны мировой технике, — в крицах, в тиглях, пудлингованием, в мартеновских и электрических печах. В Златоусте до сих пор есть старики, которые знают старые секреты выплавки стали и крепко их держатся».
— Читай, читай! — нетерпеливо требовал отец. И подсел ближе к столу, навострив уши. И Степан поднес к глазам новую вырезку зачитанной, затасканной газеты.
— «Перед наукой двадцатого века встала одна из самых удивительных загадок природы: загадка ядерных сил. В самом деле: каким образом упакованы в атомном ядре протоны и нейтроны? Огромная и таинственная сила удерживает их друг подле друга. Но что это за сила? — над этим пока безрезультатно ломают головы крупнейшие теоретики мира. Ясно только, что это не ньютоновская сила тяготения и, конечно, не кулоновское электрическое притяжение: ведь нейтрон нейтрален! А протоны, казалось бы, должны отталкиваться друг от друга с огромной силой! Было выдвинуто предположение, что новая частица — мезотрон — и является, посредником между протоном и нейтроном: специальное назначение ее — осуществлять обмен энергией между ними. Но это была всего-навсего гипотеза, которая оказалась весьма спорной.
Итак, состав космических лучей становился все разнообразнее и разнообразнее. Перед началом второй мировой войны насчитывалось уже примерно десять элементарных частиц, различающихся зарядом, массой, спином — так ученые именуют величину, характеризующую собственное вращение частицы вокруг своей оси. Физики все больше и больше запутывались в этих дебрях элементарных частиц. Картина строения вещества только усложнялась, вместо того, чтобы становиться яснее.