— Жалко, старых кадров нет, — вздохнул Андрей.
Они поставили палатки, перетаскали туда аппаратуру. Потом пошли разматывать провода. Парни тащили катушки, а Семен шел впереди, изредка проверяя азимут по буссоли, ориентир — далекая, иззубренная вершина — терялся, когда они спускались в распадки или лезли сквозь густой стланник. Он показывал парням, как надо укладывать провод, чтобы его не качало ветром — от этого на осциллограмме появлялась ветровая помеха — «пила». Он сам закопал электроды, размяв пальцами скудную тундровую землю, потом снял с плеча ружье, выстрелил вверх дуплетом и выбросил дымящиеся гильзы на заземления.
Сашка с Олегом сидели на пустых катушках, тяжело дышали. От выстрелов они встрепенулись, посмотрели на Семена вопросительно.
— Салют, — сказал Олег уважительно.
— Салют, — неопределенно отозвался Семен. Однажды у него уже был случай, когда медведь выкопал, оторвал и унес электрод — свинцовый блин весом килограмма на три. Запасных электродов в отряде тогда не было, и Семен уже решил, что дело дрянь, но Рыжий — умница собака — завернул хвост колесом и пошел кругами по тундре, ныряя в высокой траве. Минут через пять он уже волок электрод, ухватившись зубами за провод, и тогда Витек Назаров засмеялся: «Начальник, напиши рапорт, чтобы Рыжего старшим рабочим назначили. От него пользы больше, чем от некоторых бичей». Зачем тогда рылся медведь — поди пойми его, скорее всего, сработал инстинкт, привык в тех местах, где свежевскопанная земля, евражек ловить... Так что лишняя предосторожность не помешает... А этим подробности ни к чему, они сюда за романтикой приехали. Не работники они. Похоже, что не работники...
На обратном пути разговорились. Олег — полноватый, белолицый парень, с восторженными глазами под толстыми стеклами очков — в разговор особо не встревал, слушал, поддакивал, сопереживал. Зато Саня, посмеиваясь над своей похмельной слабостью, поминутно вытирая обильный пот, все отбрасывал назад свои светлые волосы и болтал без умолку. Он уже освоился и по снежникам шагал уверенно, снег перед собой на прочность не пробовал, зато каждый раз на ходу прихватывал горсть зернистого рассыпчатого снега, лизал его как мороженое, все своим видом показывая — снег в июне? — видали и похлеще. Семен смотрел на это спокойно, только один раз взял его жестко за шиворот:
— Ты, я гляжу, морем собрался до Петропавловска добираться?
— Как это? — не понял Саня.
— Смотри! — Семен подвел его к снежному колодцу, дохнувшему холодом и сыростью. Внизу, в пятиметровой зеленоватой дыре, бесился клокоча белой пеной ручей. — Метров через сто отсюда — водопадик, потом ручей впадает в речку Жировую, а там и Тихий океан недалеко. Нам тебя и не догнать будет. — Семен смотрел на парней пристально, без улыбки.
Саня передернул плечами.
Они вышли к палаткам. Семен снял на ходу свою клетчатую рубаху, вытер ею потное лицо (мускулы на спине перекатились) и предложил:
— Пойдем к костру, чаю глотнем.
Он снял чайник с почти прозрачного огня, с видимым удовольствием разлил дымящийся чай по кружкам, свою отставил в сторону — остывать, потом неторопливо выбрал на золе уголек, прикурил от него.
— О! Чефир! — сказал Олег, хлебнул из кружки и поперхнулся. Очки у него запотели.
— Чефи-и-ир... Не болтай того, чего не знаешь, — не оборачиваясь обронил Семен.
Семен повесил кружку на колышек рядом с костром, встал, за ним поднялись остальные. Надо было выкопать ямы под магнитометры, установить и подключить аппаратуру, развести химию — проявители-закрепители и вообще переделать много мелких, но неотложных дел. Он быстро распределил работу — Сашке досталась заготовка дров, — а сам занялся настройкой магнитометров. Семен уже лежал на земле и выставлял прибор по азимуту, когда совсем рядом услышал неестественные, бухающие удары топора. Он встал, пошел разбираться. У развесистого куста стланника воевал Сашка. Он подкрадывался к толстой, в руку толщиной, ветке и лихо рубил ее, как Георгий-победоносец змия. Топором он орудовал, как колуном — из-за головы, — ухал по-молодецки, но исклеванная ветка бешено пружинила, подбрасывая топор вверх, и Саня, ловко уворачиваясь от обуха, снова бросался в атаку. Семен подошел сзади, поймал за топорище взметенный топор и легонько потянул на себя. Саня потерял равновесие, разжал пальцы, и тогда Семен наподдал ему болотным сапогом в деловито оттопыренную задницу.
— Ты чего? — взъелся Сашка. Он смотрел на Семена снизу вверх — растрепанный, злой, потный.
— Мне еще производственных травм не хватало! Ты как рубишь? Как топор держишь? — Семен взял топор, и широкие, разлапистые ветки кедрача начали плавно ложиться на землю, роняя длинную желтую хвою. Отточенное лезвие входило в сухое дерево наискосок, с поттягом, и срез был чистый, словно приполированный.