— У меня вопрос, — перебил его Сашка. — Мы что, эти ящики с тумблерами по горам таскать будем?
— Станции будут стоять в палатках. Ваша задача — размотать провода, выкопать ямы под магнитометры, обеспечить отряд дровами. Погрузка-разгрузка вертолетов при перебазировках... Если кто захочет помогать операторам, то всю бытовуху делим поровну. Вот Витек Назаров работает со мной не первый сезон, я знаю, что он будет и ночные записи делать, и проявлять помогать будет.
Виктор улыбнулся, пригладил длинные прямые волосы.
— Витус Беринг... — пробормотал Олег. Чувствовалось, что он что-то читал по истории освоения Камчатки.
— Второе, — нажал на голос Семен. — Эта местность простая, ориентиров много, но без моего разрешения далеко от палаток не отходить.
— Ничего себе — простая... — пробормотал Сашка. — Черт ногу сломит. Овраги всякие... То ли дело — степь.
Гигантская глыба Мутновского вулкана казалась при низком, восходящем солнце особенно угловатой. Мощный фонтан пара и газов над кратером был подсвечен розовым.
— Всем осмотреться, запомнить место, где стоит лагерь — чтобы я потом по кальдере не рыскал, вас не искал, — сказал Семен.
Ребята считают, что чем сложнее местность, тем труднее ориентироваться. Они привыкнут к этой кальдере, она для них будет домом родным. Вот в тундре, где все ровно и однообразно...
— А вон медведь, — спокойно сказала Надя. — Да вон же... Метров четыреста отсюда, на борту каньона.
— Ты куда это нас, начальник, завез? — истошным шепотом завопил Сашка. — Што-то же делать надо... Может, не заметит он нас?
— Цыть, — сказал ему Семен. — Принеси бинокль, он у нас в палатке. Там, рядом с ружьем висит.
Огромный зверь ковырялся в земле, не обращая на них внимания. Темно-бурая, с рыжими подпалинами шкура, плотная и длинная шерсть. Мощный загривок и низко опущенная голова делали его похожим на колхозную лошадь, которая случайно забрела на крутогор. Но внезапные и резкие броски зверя сразу же отбивали всякую мысль о сходстве. Вот он перешел на новое место, съехал немного вниз — приседая на задние лапы и притормаживая передними... И комки земли, мелкие камушки покатились по склону, и еле слышный звук их падения снова заставил насторожиться людей.
Семен взял бинокль, посмотрел: «М-да... неплохо...» — и теперь искоса наблюдал за своими подчиненными. Операторы долго разглядывать не стали: Валерка приподнял и тут же отдал бинокль, словно давал понять — ничего интересного. Медведей, как и любой из операторов, он насмотрелся вдоволь. Это его на речке Хапице три часа гнал по тундре любопытный пестун. И тогда Валерка обещал ему на ходу: «Мишка... ей-богу... если убегу от тебя, то курить брошу». Эту фразу Валерке напоминают в экспедиции до сих пор, особенно когда закурить просит. Андрей лежал у костра, покусывая травинку, что-то прикидывал в уме. От бинокля он отказался — и так все видно.
— Витя, привяжи-ка Рыжего. Если учует, начнется у нас тут... бег с препятствиями, — думая о своем, сказал Семен.
Виктор встал, пошел искать поводок. Надежда смотрела долго, свободно держа бинокль одной рукой, другой она ерошила коротко подстриженные волосы, словно ей хотелось мальчишеским залихватским движением почесать в затылке. Олег, прильнув к окулярам, почему-то шевелил губами, словно шепотом рассказывал кому-то. У Сашки часто-часто дергался кадык — слюну, что ли, сглатывал от волнения.
— А медведь-то не рыбный! — сказал Андрей с чувством, выплюнув травинку. — Уже через месяц мясо ни в каком соусе не прожаришь, ни в каком уксусе не вымочишь — припахивать зверем будет...
— И шкура аж лоснится, — добавил Валерка.
— Снежник рядом. Мясо будет где хранить, — снова ни к кому не обращаясь, заговорил Андрей. Его лицо с интеллигентной бородкой, в модных очках с дымчатыми стеклами, стало жестким и сосредоточенным.
— Работать не даст, — коротко сказал Валерка. — Провода рвать будет, по электродам шастать, девушек пугать...
— Кто еще что скажет? — спросил Семен.
— Ты сам посуди, Семен, — добавил Валерка. — Нереста сейчас нет, гон у них начнется позднее... Чего он сюда пришел? Значит, хозяин. Его это район. Он нам тут житья не даст. Он сюда других медведей не пускает и нас не пустит.
Семен встал, вытер вдруг вспотевшие ладони — решился.