— Ладно, — кивнул я. — Телячьи нежности…
— Ты где это запропастился? — неожиданно закричал Пискунов, увидев приближавшегося к крыльцу работника милиции. — Целый час ждем!
— Так я… товарищ майор… — неловко козырнул милиционер. — Это…
— Участковый, — проинформировал меня Пискунов и, кивнув милиционеру, направился в дом. — Пошли…
— Ты знаешь этого человека? — спросил Пискунов, указав на труп Кривого.
— Да, — ответил участковый. — Красноперов его фамилия. Витькой зовут.
— И давно он здесь обосновался?
— С осени…
— Почему не прописан? Вы знаете, что он судим?
— Не-ет… Так это… Их теперь здесь сколько?.. Вон, целый мостопоезд. Понаехали… У Машки вон трое живут… В общежитии… И все с городской пропиской.
— А как здесь оказался Красноперов? — Пискунов вновь был готов взорваться.
— Так я думал, он с этого… мостопоезда или с трассы газопровода, — оправдывался участковый. — А на квартиру его пустил Паршин Серега. Он как осенью уехал в Горноуральск на повышение квалификации, так и не возвращался. А я думаю, пусть живет…
— Ладно, — махнул рукой Пискунов. — С этим мы еще разберемся.
— К Красноперову кто-нибудь приходил в гости? — спросил я. — Друзья, знакомые…
— У него один друг, — ответил участковый, с опаской поглядывая на Пискунова. — Раза четыре видел…
— Фамилию-то хоть знаешь? — спросил Пискунов.
— А чо не знать-то, — осклабился участковый. — Сидоров у его фамилия. Вовкой зовут. Сам он со станции Гора…
— При осмотре места происшествия, — докладывал один из членов оперативной группы, — нами обнаружены пригодные для идентификации отпечатки пальцев и два следовых отпечатка обуви довольно странной формы.
— Покажите, — потребовал Пискунов.
Оперативник водрузил на стол тяжелые гипсовые слепки.
— Интересно… — произнес Пискунов. — Действительно, странные следы.
— Похожи на отпечатки галош, — сказал оперативник. — Или… резиновых сапог.
— Резиновые сапоги? — усомнился я. — В такой холод? Маловероятно.
— Тогда галоши, — уверенно заключил оперативник.
— А пожалуй, он прав, — согласился Пискунов. — Существует поверье, что собака не может взять след резиновой обуви. Похоже?..
— Но ведь это глупости, — усмехнулся я. — Нас ведь она довела до железнодорожного полотна. И совсем не тем путем, каким шел Красноперов. Значит, мы точно прошли по следу преступника.
— Но поверье-то существует, — развел руками Пискунов.
— Хорошо, — я потрогал пальцем шершавые гипсовые слепки. — Отправим их в Горноуральск на экспертизу. Вечером будем знать результаты.
— Теперь сторожа из пионерских лагерей, — докладывал оперативник. — В «Горняке» работает Поливанов, а в «Металлурге» Воробьев. Поливанов, тут много «за», частенько попивает. Месяц назад устроил скандал в ресторане. Хотели привлечь, но… заменить его в лагере некем. Отделался штрафом. Дружки его посещают довольно часто. Пьют да там и ночуют. Предупреждали… А что сделаешь? Кто поедет в такую глушь на всю зиму? Теперь Воробьев. Ему шестьдесят два года. Пенсионер. Заслуженный, так сказать, человек. К нему претензий нет. И, наконец, Сидоров Владимир. Молодой парень. Работает в универмаге электриком. Женат. Живет с женой и сыном. Не судим. Дел с милицией никогда не имел. Друзей особо близких нет. Одно время поддерживал какие-то взаимоотношения с Паршиным Сергеем, у которого проживал Красноперов-Кривой, и второй бывший друг — Михаил Воронов. Паршин, как известно, находится в Горноуральске, а Воронов сидит в коридоре. Позвать?
— Зови, — кивнул Пискунов. — И продолжай работу со сторожами.
Воронов бочком вошел в кабинет.
— Здрасте, Григорий Иванович, — сказал он. — Зачем вызывали?
— Ты прежде садись, — улыбнулся Пискунов. — А пригласил я тебя по поводу твоего дружка Сидорова.
— Какой он мне друг, — криво усмехнулся Воронов. — Был когда-то…
— Почему? — спросил я.
— А-а… было дело… Но теперь все. Точка!
— Так в чем причина вашей размолвки? — настаивал я.
— Причина? — переспросил Волков и почему-то посмотрел на Пискунова. — Разошлись, как в море…
— Перестань дурачиться, Михаил, — не дал ему договорить Пискунов. — О твоей причине весь город знает. Мне самому рассказать или…
Волков понуро молчал.
— Тогда расскажу, — решительно сказал Пискунов. — Произошло это в июле. Ты, кажется, тогда только из армии вернулся?
— Да, — кивнул Воронов.