— Отдал? — засмеялся я.
— Отдал. Куда денешься, когда тебя так просят. Доверять людям надоть!
— Давай адрес.
Колесов полез в карман.
— Вот. Улица Первой пятилетки, дом пять, квартира четыре. Климовой Анне Федоровне. Текст: «Помолились сегодня. Жаль, что тебя не было. Все у нас хорошо. Только погода совсем испортилась. Говорят, надолго. Но дня через четыре приезжай. Должно, уляжется». Запомнил?
— Да. Каковы твои функции?
— Не знаю. Не информирован. Мухлюет она что-то. Посмотри вокруг… Пурга! Мигалева сказала, на несколько дней. Сводку слушала. Постой, чуть не забыл. Я ведь келью ночью обшарил и нашел вот это. — Колесов протянул мне клочок бумаги. На нем обрывки типографского шрифта: «коо… ки во… западн… при пере… Примечан… /одно де…»
— Похоже на карту, — удивился я.
— Я так же думаю, — согласился Колесов. — Смекай… У старухи в келье карта! Судя по шрифту, в магазинах такие не продают.
— Хорошо, — я спрятал клочок в записную книжку. — Во сколько едешь?
— В десять тридцать, на автобусе.
— Но ведь пурга?..
— Ничего. Мигалева сказала, что это каменский автобус. Соберет всех желающих и обратно не пойдет.
— С тобой поедет инспектор уголовного розыска Патрушев. Ты его видел у дяди Саши в доме. Он тебя подстрахует.
— Тогда порядок, — улыбнулся Колесов.
— Ну, давай! — я легонько пожал ему руку чуть повыше локтя. — Ни пуха…
— К черту! — Колесов дружески хлопнул меня по плечу и направился, не оглядываясь, в сторону автовокзала.
Дежурный не вошел, ворвался в кабинет Пискунова.
— Товарищ майор… — Он задыхался от быстрого бега по ступенькам. — Только что… сообщили… из Каменки… там… совершена кража золота на прииске!
— Что?! — вскочил с кресла Пискунов.
— Кража золота… Патрушев сообщил…
Пискунов подошел к телефону, рывком снял трубку.
— Связи с Каменкой нет, — сказал дежурный. — Линию ветром порвало. Они по рации…
— Во сколько это произошло? — спросил я.
— Между четырьмя и пятью часами утра.
— А сейчас почти семь! — сердито выкрикнул Пискунов. — Что они там возились?
— Обнаружили поздно, товарищ майор, — словно оправдываясь, произнес дежурный. — И потом… охранника… не то ранили, не то…
— Ты что, не мог выяснить точно?
— Слышимость плохая…
— Срочно вызовите в отдел вездеход! — приказал Пискунов. — Соберите оперативную группу! Перекройте железнодорожный вокзал и автостанцию. Всех подозрительных проверять! Выполняйте!
— Есть! — Дежурный круто повернулся и опрометью бросился из кабинета.
— Ну вот и дождались, — Пискунов крутнулся в нашу сторону. Слова его звучали, как упрек. — Я предлагаю Мигалеву арестовать. И допросить ее как следует!
— Нет! — стараясь быть спокойным, возразил я. — Нам некогда с ней возиться. Сейчас главное в Каменке. А Мигалева… к ней мы еще вернемся. В свое время. Никуда она не денется.
— Где же Колесов? — не скрывая волнения, спросил Ханов. — Почему Патрушев не сообщил о нем ни слова? Неужели что-то случилось?
— Надо ехать в Каменку! — Я рывком поднялся со стула. — Там все и выясним!
В Каменку добрались только во второй половине дня.
С трудом преодолевая сугробы, вездеход наконец выбрался на центральную улицу поселка и подкатил к конторе прииска. Навстречу выскочил Патрушев.
— Есть что-нибудь? — спросил у него Пискунов.
— Ничего нового, товарищ майор… Колесов исчез…
— Тогда пусть опергруппа высаживается и приступает к осмотру, — предложил я, — а мы на улицу Первой пятилетки. Садись, инспектор, покажешь.
Патрушев легко закинул свое тело в кабину.
— Я останусь, — сказал Пискунов.
Вездеход рванул с места, и минут через десять мы оказались на самой окраине поселка. Совсем рядом, едва видимый за снежной круговертью, чернел лес.
— Неплохое местечко, — констатировал Ханов, оглядываясь вокруг. — Удобно выбрано…
— Вот этот дом, — Патрушев направился к небольшому двухэтажному дому.
Мы прошли в квартиру.
Анна Федоровна, хозяйка квартиры, встретила нас в коридоре. На вид лет шестьдесят пять. Низенького роста.
Я внимательно рассматривал ее, пытаясь угадать, какое отношение она имеет к происшедшему. Но лицо ее было спокойно.
— Скажите, Анна Федоровна, — спросил я, — приезжал кто-либо к вам вчера вечером?
— Ко мне? — переспросила Анна Федоровна. — Ко мне нет. К жильцу моему приезжали…
— А разве это письмо, — я протянул Климовой листок бумаги с копией записки Мигалевой, — адресовано не вам?
Анна Федоровна взяла записку. Медленно, разбирая каждую букву, прочла.
— Это не мне, — наконец ответила она. — Оно для моего жильца.
— Объясните, — попросил Ханов.
— Видите ли, — смущенно улыбнулась Анна Федоровна. — Он был… как это… верующий. Но не хотел, чтобы об этом узнали на работе. У нас секреты долго не держатся. Вот и… попросил меня. Ну, а я… Старая уж. Какой с меня спрос? Он ведь даже на Гору, в церковь, ездил. Как получит такое письмо, так и едет. Недавно вон ездил. Числа двадцать восьмого, кажись… Нет, двадцать девятого. Да, окромя этого, еще раза три-четыре. Точно не помню. Врать не буду.
— Как фамилия вашего жильца? — спросил я.
— Локтев… Локтев Петр Иванович, — ответила Климова тихим, спокойным голосом.
— Он на прииске электриком работал, — подсказал Патрушев.
— Что он за человек? — спросил Ханов.
— Человек как человек. Я ведь с ним не общалась. Уходил утром. Возвертался вечером. Когда и в ночную смену. На охоту еще ходил. Разов пять…
— А к нему кто-нибудь приезжал? — спросил я.
— Приезжали…
— Кто?
— Парень. Лет тридцати, поди, будет. В кожаном пальто и шапка… Вот такая… — Анна Федоровна помахала руками над головой. — Красивая…
— Когда он был последний раз?
— Где-то в начале декабря…
— И надолго?
— На денек…
— И как ваш квартирант называл своего гостя? Не слыхали?
— Кривым вроде кликал… Да какой же он кривой? Красивый вроде парень.
— А еще?
— Еще? Да вот вчерась, под вечер, приехал. Здоровый такой. Под косяк, поди, будет. В телогрейке. Пошептались они у мово жильца в комнате, а ближе к ночи Петр Иванович на работу убег. А этот здоровый остался. Вернулся Петр Иваныч под утро. Я ведь чутко сплю. И вскоре опять ушел. Утром я в комнату заглянула, а проезжего-то и след простыл.
— А не вместе они ушли? — заметно волнуясь, спросил Ханов.
— Не могу сказать. Не видела. Врать не буду.
Осмотр места происшествия подходил к концу, когда мы вернулись в контору прииска. Пискунов встретил нас у входа.
— Как? — спросил он.
Я понял, что он имеет в виду Колесова, и отрицательно покачал головой.
— Плохо, — с некоторым раздражением произнес Пискунов. — Совсем нехорошо…
— Главное — спокойствие, — ответил я, хотя у самого на душе кошки скребли. Тревога за Колесова все больше и больше возникала во мне. Где он? Что с ним? Эта мысль жгла сознание и не давала сосредоточиться.
— Что будем делать? — торопил Пискунов. — Я приказал собрать людей. Организуем из них группы поиска и…