Август Рубин покосился на тлеющие в темноте индикаторы Машины.
А еще бояться — что встанет… Странно все же: помирать не помирай, но уж коли помер — будь добр, не вставай. А почему, собственно?
Внезапно равномерное мерцание огней Машины нарушилось. Скачком переменились позиции светящихся точек, и в их новом свете вся комната преобразилась. Августу Рубину показалось, что в комнату кто-то вошел, стоит в дверях, и Машина салютует вошедшему. Ему надо было немедленно убедиться, что это не так, комната пуста, но сил повернуть голову не нашлось — страх, тот самый предмет его давешних рассуждений, только усиленный многократно, пещерный ужас — вбил его сознание куда-то в позвоночник и одним ударом лишил его сразу обеих главных возможностей — соображать и двигаться. Только глаза с безумной силой вылезали из орбит и выворачивались на сторону — увидеть, в честь кого же этот световой парад. Но он ничего не увидел. На всю комнату раздался всхлип, и до безумия знакомый голос Доктора прошептал неуверенно и с испугом:
— Август?..
Ростик Рубин ночевал в бельэтаже, в спальне матери, — так ему вздумалось сегодня. Он вообще был мальчик самостоятельный.
В эту ночь ему тоже не спалось. Но занимали его вопросы несколько иного характера. Например, такой: можно ли человека в самом деле сжечь? Или это еще одна взрослая игра — якобы сжигают, а на самом деле — в утиль его? На удобрения, — клей там, пуговицы, что еще… Ведь человек на девяносто процентов состоит из воды? Так, значит, он не горит, сверху только. Ведь это ж какую температуру надо, чтобы прежде его высушить!
Ростик Рубин решил посоветоваться с компьютером. Он выпрыгнул из материной постели и на цыпочках прокрался в свою комнату. Засветил экран и поведал в микрофон о своих проблемах. Компьютер по имени «Пижон Немыслимый» нисколько не смутился — как и положено преданному слуге — и попросил уточнить массу сжигаемого тела. «Ну, скажем, так… — закатил глаза Ростик Рубин, прикидывая комплекцию покойного Доктора, — шестьдесят кило». — «Время процесса?» — «Хм… Два часа. Нет, час!» — «Час?» — «Час». — «1103 °C», — мгновенно высветил ответ на экране «Пижон Немыслимый».
Но любознательность юного натуралиста не знала границ. «А топливо? Топливо какое подойдет?»…
И вот тут-то на весь дом и загремел голос Доктора. Он вопил внизу, где Машина, он звал отца. Ростик Рубин огорошенно сполз со стула и встал, почесываясь, посреди комнаты. Потом нахмурился и высунул голову за дверь.
Август Рубин лежал на кушетке, не в силах пошевелиться. Из динамиков рвался голос Доктора, он звал Августа Рубина с того света.
Куда-то пропали волосы, их Август Рубин на голове совсем не чувствовал — такой свободный ветерок по коже. Зато он очень хорошо чувствовал свои уши. Они первобытно съезжали назад и прижимались к черепу — будто слушая погоню, в свисте ветра, когда ноги не касаются земли… Тут его и подкинуло. Он упал грудью на усилитель и резко убавил звук. Потом, весь дрожа и истекая слабостью, подполз к микрофону и включил связь с Машиной.
— Учитель… — стуча зубами, выдохнул он.
— А-А-АВГУ-У-УСТ!!! — заходился в крике Доктор.
— Я… Тут… Прием… Тут…
— А? — остановился крик.
— Я… Учитель… это вы?
— Август?! Август, поросенок, почему не отвечал?! Я тут весь перепсиховался!!
— Учитель… Это сон… Я сойду с ума…
— Что там такое? — недовольно, тяжело дыша, но уже потише спросил Доктор. Это был он, несомненно он, Доктор, не набор данных о его прожитой жизни, а он сам — живой, в смысле — реагирующий, он узнал Августа Рубина! — Август, ты один?
— Да, да, конечно!.. — вскрикнул Август Рубин и схватился за лицо руками.
— Да в чем дело? — встревожился Доктор. — Эй, парень, что у тебя там?
— Все… Все нормально. Все в пределах. Простите меня. Просто тут… Я ведь только что с кремации… Немного странно…
— Что-что-что-что? Ну-ка, стой! Какая кремация, ты о чем?
— Как это? — не сразу сообразил Август Рубин. А, ну, в общем, да, откуда ему знать про наши тут муки… Даже немного обидно.
— Кого кремировали-то? — напряженно допытывался Доктор, уже все поняв.
— Вас! — резковато ответил Август Рубин. И сразу же раскаялся. Доктор замолчал надолго, голос куда-то пропал, и ассистент уже не знал, чем бы еще пощелкать на пульте, чтобы вернуть его. Наконец Доктор отозвался.
— Август, — промолвил он тихо, — значит, уже — в с ё?
Август Рубин промолчал. Спине его стало зябко.
— Значит, меня… моего тела больше нет? Нигде-нигде? Ну ответь, Август…
Август Рубин, кусая губы, кивнул, потом подтвердил чуть слышно:
— Нет.
— Ну и хорошо, — вдруг хрипло и громко заговорил Доктор. — Что и требовалось. Оно мне надоело, тело. Тут болит, там болит…
— А теперь? — вырвалось у ассистента.
— А теперь — нет! Ничего нет. Очень удобно. Сволочи. Обрадовались, в печку поскорее… Ну, что молчишь? Ладно, не молчи, Август Рубин, это я так. Все правильно. А как же иначе? Все верно… Ну, как хоть там у вас? Что на дворе-то? Ночь?
— Ночь.
— Ночь… Угу… Понятно… Ну что… расскажи уж тогда, как оно все было. Я быстро умер? Кто-нибудь хоть пришел ко мне? Толстин был? Что молчишь? Не молчи, я тебя прошу!
— Я не молчу, я здесь… Можно, я… как-нибудь потом об этом…
— А-а. — Доктор вздохнул. — Ну, ладно.
— Простите меня за все, учитель…
— Да ну что ты, при чем тут… Да и вообще, что это ты там так расквасился, ты же был в курсе? Гм… Ну ладно. Успокойся. Мы победили.
— Мы победили, учитель…
— Ура.
— Ура. Я правда так рад…
— Но только — тссс. Никому. Делай все по программе.
— Я сделаю, я клянусь.
— Вот. И это… С Машиной там… поаккуратнее.
— Я аккуратно, учитель.
— Поаккуратнее. Береги Машину, Август.
— Я берегу, что вы.
— Береги. Ну ладно, все пока. Хочу побыть один. Я тоже… малость не в себе… Хе-хе…. Ну, умора!.. Кхм… Ну ладно. Скажи мне «спокойной ночи».
— Спокойной ночи, учитель! До завтра!
Август Рубин выключил лишнюю аппаратуру и, шатаясь от усталости, ничего не видя, вышел вон.
Едва в отцовской спальне стихли шорохи и стоны, как отворилась дверь детской, и на площадку бельэтажа выскочил вооруженный автоматом Ростик Рубин. Он был в одних трусах, на голове — боксерский защитный шлем, метнувшись в сторону, он присел за колонной кухонного лифта и выставил дуло перед собой. Внимательно оглядел холл, залитый ночным синим светом. Затем бесшумными перебежками спустился вниз по лестнице, подкрался к двери секретной комнаты. Размазня «басом» конечно же забыл ее запереть. В щель виднелись огни Машины, слышалось ее негромкое ровное гудение. Ростик Рубин толкнул дверь ногой и ворвался внутрь, неукротимый, как тайфун. Прижав автомат к животу, он с ходу расстрелял повскакавших с картишками в руках охранников — всех наповал. Опустив автомат, вытер локтем губы и еще раз всех уложил — уже других — прикладом, стволом, пяткой и опять прикладом. Потом аккуратно запер за собой дверь. Изобретение века было захвачено в плен.
Погуляв вокруг него по комнате, Ростик Рубин закинул автомат за спину и щелкнул блоковым тумблером «сеть». Затем — клавишей «интерфейс». С кнопками на пульте пришлось повозиться. Наконец, вспыхнул транспарант «СВЯЗЬ», и Машина моргнула огнями.
Положив вытянутые руки на пульт и надменно выпрямившись, Ростик Рубин крикнул вдаль петушиным голосом:
— Доктор, отзовись!
— Кто это? — недовольно раздалось из динамиков.
— Это я, Ростик Рубин! Я пришел судить тебя! — без тени смущения отвечал террорист.
— Кто это?.. — растерялся Доктор. — Ростик, ты, что ли?
— Это я, Ростик Рубин! Я пришел судить тебя!
— Черт!! — взорвался Доктор. — Где твой отец, щенок?!