— Сатане долгие лета! — прогудел клобук, поднимая и разводя руки, и повернулся спиной к толпе, — Землю, воду, кремень… — шероховатым голосом вдруг начал бормотать он.
Толпа затихла, точно околдованная угрюмыми звуками дикарских слов. Искры от разгоревшихся вовсю факелов рвались в темноту. Тяжелый бок жертвенника зловеще багровел, отражая мотающееся вправо и влево пламя.
— Восславим Сатану! Восславим! — снова пронзительно и властно крикнул человек в белом. — Утолим его жажду!
Мрачное, подземное, пещерное полыхание факелов, перевитое синеватыми струями из кадила, превратило лица в багровые колеблющиеся маски. Сверкали глаза, и какой-то странный шорох бежал по толпе.
Игорь, теперь уже почти не отрываясь, глядел на атлета с Димой на руках. Она сказала: Анатолий., Да есть ли, могут ли быть у них имена?!
Как ему дать знать? И надо ли это вообще делать? Не переменила ли эта сволочь, этот Анатолий своего решения? Неужели он опоздал… Только не глупить, не глупить, выждать момент!
От страха и лихорадки у него ослабли руки. Что же предпринять, что?
Густое утробное завывание поднялось вдруг в дальнем конце поляны и пошло по толпе. Вскинулись руки, радостно ощерились рты, безумные опьянелые взгляды обратились к жертвеннику. Многие раздирали дерн и намазывали землей щеки, лоб, все непокрытые части тела. Фигура в белом исчезла, пропал куда-то и клобук.
Игорь незамеченный пробрался к кусту, перед которым стоял Анатолий со свертком. До него было вряд ли десять метров. Одетый в нечто вроде сутаны, он осторожно и как бы равнодушно наблюдал за происходящим на поляне.
— Утоли его жажду! Утоли! — закричал кто-то, срываясь на визг.
— Крови! — трескуче ахнуло по всей поляне. — Крови!
Игорь сдвинулся вправо, ища точку опоры для прыжка, и в этот момент Анатолий сделал шаг вперед. Игорь отпрянул за куст.
Отчего он не окликнул его? Та женщина не могла обмануть — какой обман, когда все, о чем она говорила — вот тут, перед ним. Отчего не окликнул? Побоялся, что услышат другие? Отчего не кинул веточкой, камешком? Отчего решил — броситься?
Но — сквозь помутнение, сквозь туман — задавая себе эти вопросы, Игорь знал ответ. Все, что пережили он и его семья за эти два дня, все, что перенес малыш… Это было выше его сил — вступать в сговор с одним из похитителей.
Он вдруг понял, что тот желоб, та колея не кончатся, не оборвутся ни со смертью сына, ни с его избавлением.
Толпа подалась вперед, сдвигаясь к центру. На лицах, обращенных к жертвеннику, одновременно и отупелых, и оживленных, появилось что-то восторженное, пополам с болью и мукой нетерпения. Пламя факелов, скачущее в зрачках, казалось неким внутренним, рвущимся наружу огнем. Игорю вдруг подумалось, что такой радости единения, такого искреннего, неподдельного празднества он никогда не видел да и не мог видеть в городе. «А ведь они счастливы, — мелькнула мысль — Не удивительно, что они здесь…»
Да, они счастливы. И будут еще счастливее, взяв жизнь его сына?
— Дьякон! — властно сказал кто-то, и все смолкли. — Пора.
Анатолий приподнял свой сверток на вытянутых руках и повернулся лицом к помосту. Подбородок его вскинулся, глаза полузакрылись. Он сделал несколько шагов вперед и вновь остановился. Толпа образовала полукруг, безмолвно шевелясь.
— Да святится наш союз! — крикнул тот же властный голос.
Анатолий, отчетливо, церемонно ступая, двинулся к жертвеннику. Внезапно в стороне, нарастая, поднялось неясное, но звонкое пение. На середину поляны вышел наглухо застегнутый человек, держа в руке пылающий факел.
Игорь кинулся вдоль опушки. Оглушительно, до самой Клиновой, хрустнула под ногой хворостинка. Он замер.
Анатолий достиг помоста, но не остановился тут, а прошел дальше, к опушке леса. Здесь за помостом на ровном чистом пятачке был расстелен большой белый холст.
Что он будет делать, зачем этот холст? Игорь был теперь уже почти рядом: пять—шесть шагов — и он может прыгнуть.
Анатолий остановился возле холста и медленно, как бы лениво оглянулся.
Вот оно что! Помост скрывает его от остальных. Что он хочет делать?
Внезапно Анатолий, нагнув свою комкастую голову, шагнул через холст. Секунду спустя его скрыл кустарник.
Ах ты, стервец! Значит, хочешь бежать, все-таки попытаться купить себе снисхождение? Остаться безнаказанным?.. Господи, да о чем он! Это спасение. Он хочет вызволить…
Игорь скользнул под черемуховый куст и, осторожно выбираясь с другой стороны через жесткий занавес его ветвей, увидел Анатолия в пяти шагах от себя. Плоская спина торчащего из земли валуна разделяла их.