Лейтенант уверенно щелкнул тумблером, заиграл па клавиатуре, высветил что-то на экране, тут же стер и удивился отсутствию места для смены каких-то дискет — он это место назвал «памятью». Наконец он догадался:
— В нем всего одна программа, только какая?
Название «Полимодель» ни о чем ему не говорило так же, как и банальная фраза, выполненная готической вязью, под экраном: «От судьбы не уйдешь». Зато мне она говорила о многом.
Лейтенант зашлепал по клавишам, как заправская машинистка, и на экране выступили слова:
«Авентуза — козел»
Вот чему учат в наших военных училищах! Пока я выговаривал дежурному офицеру, а он стоял по стойке «смирно» и выслушивал все, что я о нем думал, надпись замигала на экране и исчезла. Зато выступили другие слова:
«ОЧЕНЬ ПРИЯТНО. МЕНЯ ЗОВУТ „ПОЛИМОДЕЛЬ“. Я ПРОГНОЗИРУЮ БУДУЩЕЕ С ТОЧНОСТЬЮ 0,999(9). ПРОШУ, ВАС НАДЕТЬ МНЕМОШЛЕМ».
Я мигом сообразил, что за обруч был пристегнут к верхней крышке внутренней стороны чемодана. От него к корпусу устройства тянулся тонкий многожильный кабель.
— Лейтенант, раз начали — продолжайте. Только представьтесь своим именем! — приказал я.
Офицер, шмыгая носом, как десятилетний мальчуган, взял из моих рук обруч-мнемошлем и, сняв фуражку, надел его на стриженую голову. Затем заиграл на клавишах:
«Прошу сменить имя. Меня зовут Ирвинг Трампа».
«ОЧЕНЬ ПРИЯТНО, Я ОЩУЩАЮ ВАС. СКАЖИТЕ ДАТУ СВОЕГО РОЖДЕНИЯ».
Офицер помедлил и набрал:
«28 октября 1985 года».
«СПАСИБО. ТЕПЕРЬ НАЗОВИТЕ СВОЮ ДОЛЖНОСТЬ».
«Заместитель командира взвода охраны Административной Дивизии Народной Армии», — написал Трампа.
«ХОРОШО, ЗНАЧИТ, ВЫ ВОЕННЫЙ. КАКИМ ВЫ, ИРВИНГ, ВИДИТЕ СВОЕ БУДУЩЕЕ?»
У лейтенанта глаза полезли на лоб, и он обратился ко мне:
— Что тут писать? Откуда я знаю?
— Пишите, что хотите! — сказал я строго.
«Вижу себя командиром взвода», — глянув на меня искоса, ввел ответ Трампа.
«КОМАНДИРОМ ВЗВОДА ВЫ БУДЕТЕ. А ТЕПЕРЬ, ВНИМАНИЕ! ПОДУМАЙТЕ И СКАЖИТЕ, КОГДА ВЫ УМРЕТЕ?»
— Она с ума сошла! — воскликнул лейтенант.
— Думайте! — с угрозой в голосе приказал я.
Лейтенант потянулся было к затылку, чтобы почесать его, но, наткнувшись на металл обруча, поправил его, подумал и написал:
«Я умру в возрасте 90 лет».
«РАНЬШЕ!» — поправила его машина.
На лице молодого лейтенанта отразились муки мышления.
«Я умру в возрасте 80 лет».
«РАНЬШЕ!» — бесстрастно возразил экран.
Лейтенант усмехнулся и, набравшись смелости, заявил;
«Я умру в возрасте 25 лет».
«НЕВЕРНО, ИРВИНГ. ПОЗЖЕ. ДУМАЙТЕ».
— «В 50 лет», — наугад ввел число офицер.
«СПАСИБО, ДОСТАТОЧНО. ПРОШУ ЗАПОМНИТЬ ПРОГНОЗ. У МЕНЯ НЕТ ПРИНТЕРА, ВЫ УМРЕТЕ В ВОЗРАСТЕ ШЕСТИДЕСЯТИ ДВУХ ЛЕТ OT ДВУСТОРОННЕЙ ПНЕВМОНИИ. КОНЕЦ».
Лейтенант снял обруч, нервно засмеялся.
— Теперь я заговорен от всех пуль и снарядов! — и воскликнул он. — Придумают же эти ученые…
Я стал сворачивать кабель и закрывать чемодан.
— А что же вы, капитан? Не хотите узнать, когда концы отдадите?
Можно было не отвечать нахальному офицеру, вчерашнему курсанту, но я ответил:
— Я знаю это, лейтенант. Я умру в один день с президентом…
Это было правдой. Я был уверен в этом и готовился к этому. Сколько раз я представлял себе, как это произойдет: как кто-то будет стрелять в президента, как я буду стрелять в этого «кого-то», как будут стрелять в меня… Кому-то рано или поздно надоест играть с президентом в прятки, и тогда начнется. Хорошо бы, конечно, узнать заранее об этом дне — тогда многое можно будет сделать. Скажем, попытаться выстрелить первым, а если это бомба, то перевернуть все вверх дном и найти ее, а если это яд, то прожить этот день на консервах… Или, по крайней мере, надеть чистое белье. Неприятно, когда ты мертв, а на тебе грязная рубашка…
Первой моей мыслью было дать машине отстояться. Если там находится «пластилин с часиками», то когда-нибудь он даст о себе знать. Но потом подумал, что Сокура, если ему это очень надо, придумал бы что-нибудь похитрее — даром он, что ли, кибернетик? Например, включение взрывного устройства при наборе на экране имени президента.
«КАК ВАС ЗОВУТ?» — спросит она.
«Анвар Ларист», — наивно ответит президент.
«ПРЕКРАСНО, — скажет машина. — ВОТ ТЕБЯ-ТО МНЕ И НАДО».
И подключит взрыватель.
Я отволок чемодан в подвал Дома Правительства, где когда-то давным-давно был зал для заседаний, а сейчас размещался стрелковый тир, который мор служить одновременно и бомбоубежищем. Надо было проверить эту версию. Тир был пустынен, и я снова распаковал «Полимодель», включил ее, но отстукивать имя президента поостерегся.
Экран отсвечивал мертвенно-зеленым цветом, а надпись на панели словно завораживала — «От судьбы не уйдешь». Было во всем этом что-то нереальное, фантастическое — оно метило в сердце и нейтрализовало мозг, мешало думать. Но я преодолел это в себе, и ясное понимание ситуации заставило меня выключить «Полимодель». Все это хорошо — вызывать на себя огонь, пробовать возможную отраву на вкус, зажигать спичку, чтобы прочесть надписи в пороховом погребе. Но достойна ли эта роль капитана безопасности?
Лейтенант Трампа несказанно удивился, когда я приперся в приемную снова — с тем же чемоданом — Что-нибудь не так, капитан? — спросил он.
— Так, так, — успокоил я его. — Но есть одна мыслишка… Вызови-ка старшего по взрывной команде, пусть пришлет своих собачек…
— А-а! — догадался лейтенант. — Вы все еще думаете, что эта штука с начинкой! И я рисковал жизнью, когда работал на ней — вы меня подставляли!
— Выполняйте приказ! — хмуро оборвал я его.
Собачки быстро прибыли. Одна из них — наиболее шустрая сука — была натаскана на пластиковую взрывчатку, другая — степенная, вальяжная — специализировалась по нитротолуолу. Они спокойно обнюхали помещение, меня, лейтенанта, чемодан и, виляя хвостом, запросились на улицу. Все было ясно без слов.
Вот тогда я снова поплелся в подвал, включил машину и долго беседовал с ней, снова и снова перебирая данные президента. Но каждый раз машина вежливо отвечала, что Анвар Ларист, 42 года, холостой, президент страны, умрет в возрасте семидесяти одного года от цирроза печени в Женеве.
И я наконец поверил, что машина не только элементарно безопасна, но и лжет еще, как записной фантазер. Такие люди, как Ларист, во-первых, от старости не умирают, а во-вторых, не эмигрирует. Слова «Родина», «патриотизм» и прочие из этого ряда для них еще кое-что значили…
И я затащил чемодан с «Полимоделью» в кабинет Лариста — он даже не обратил на него внимания, так был занят. Ну что ж, пусть развлечется в свободное время, раз этого так жаждут некоторые из Министерства Кибернетики.
«Тилим-тим-тим-ти-им. Сегодня суббота, 12 ноября. Послушайте последние новости. В три часа ночи произошла очередная перестрелка между группой мятежников и военным патрулем в районе, прилегающем к Дому Правительства. Жертв и разрушений нет. Продолжается уборка зерновых на угодьях сельхозкоммун. По данным Народного Министерства Статистики, кукуруза, пшеница и ячмень убраны с семидесяти девяти процентов полей. Новости из индустриальных отраслей. Продолжается забастовка работников металлургической и металлообрабатывающей промышленности. Рабочие требуют повышения содержания продовольственных талонов. Создана Соглашательская Комиссия, которая обратилась к бастующим с просьбой приступить к работе. Новости общественно-политической жизни. Президент Анвар Ларист дал интервью редактору „Государственной газеты“ о руководящей роли Когорты в политической и экономической жизни страны и в дальнейшем подъеме благосостояния народа…»
…Президента Лариста любила самая прекрасная женщина в стране. Так думал президент, так думал я, так думали те, кто днем и ночью охранял ее дом, как военный объект. Но потом оказалось, что их встречу организовал никто иной, как советник Ихона, и самая прекрасная женщина страны стала принимать Лариста у себя два раза в неделю, чаще всего по ночам, когда у него появлялось свободное время. Этот секрет я вытянул у компаньонки Джины — некой Миряны, с которой я подружился, находясь в этом доме по долгу службы.