Чудовища уже спускались. Тени их скользнули по двору, зависли над улицей, и оттуда, с высоты, взметая пыль, неожиданно ударил резкий поток воздуха. Гул вырос до оглушительного грохота. Теперь центурион рассмотрел их лучше: головастые, опоясанные десятками выпуклых глаз, с кожей, отливающей металлическим блеском. Этот мир был последователен. Все — от животных до насекомого — скрывалось здесь за слоем металла… Он дал сигнал лучникам. От разожженных во дворе костров навстречу рычащему стрекоту дымными дорожками взвились стрелы. Большую часть огненных гонцов чудовища сумели отшвырнуть бешеным воздушным вихрем, но центурион заметил, что пара стрел ударила под округлое брюхо ближайшей из стрекоз. И, точно испугавшись, чудовище поднялось чуть выше. Кто-то из воинов презрительно засмеялся. Да, железные титаны несомненно боялись их! И тут, заглушая гул, испускаемый крыльями стрекоз, с неба понесся каркающий голос. Все тот же незнакомый язык… Центурион взмахнул рукой. Около десятка легионеров, вооруженных пращами, начали раскручивать кожаные ремни. От напряжения глаза заслезились, центурион на мгновение зажмурился. Рядом возбужденно шевельнулся Фаст.
— Они подымаются еще выше!
Вглядевшись, центурион понял причину: камни настигали металлических стрекоз. Обеспокоенные чудовища теперь беспорядочно кружили над селением. Каркающий голос не умолкал, теперь он явно угрожал воинам.
— Они не осмеливаются вступить с нами в бой! — удивленно произнес советник.
— Это только доказывает, что они не слепцы. Они не могли не видеть, что произошло с их собратьями…
Центурион встревоженно взглянул на исказившееся лицо Фаста. Он едва успел подхватить его, осторожно опустил на перины. Правая ладонь стала липкой от крови. Он непонимающе уставился на нее. Кровь? Откуда?.. Оглянувшись, он интуитивно угадал опасность и отпрянул. Невинный хлопок, почти неслышный за гулом стрекоз и угрожающим криком, — и шлем сорвало с головы. Бешено закружился перед глазами мир. Одно из окон стоящего напротив дома было растворено, и сквозь куцый дымок центурион успел разглядеть притаившегося человека. Рывком подхватив с земли шлем, он бросился через улицу. Темная напряженная спина Метробия перегородила путь. Грек целился из лука. Свист спущенной тетивы — и окно брызнуло осколками. Кто-то там, в доме, пронзительно закричал.
Теперь центурион увидел, что ситуация много сложней. Короткими перебежками по направлению к дворику, занятому легионерами, приближались враги. Выскочившие за центурионом лучники уже приседали на колено, изготавливаясь для стрельбы. И снова — хлопки. Бегущие к ним вскидывали руки, останавливались, повторяя чем-то позы целящихся лучников. С шелестом понеслись стрелы. Нападавшие бросились на землю. Лишь один, переломившись в пояснице, пытаясь выдрать руками стрелу из груди, с хрипом прислонился к забору. Часто и зло посыпались хлопки, и центурион с ужасом увидел, как один за другим лучники валятся на пыльную дорогу. Над плечом центуриона раздробленной щепой треснул косяк от ворот. Он бросил быстрый взгляд на искалеченное дерево. Маленькое, безобидное на вид отверстие… Теперь хлопки доносились со всех сторон. Это походило на западню! У рабов оказалось неведомое Риму оружие, и, дождавшись появления чудовищ, они применили его против легионеров. Один из оптионов окровавленной рукой взволнованно указывал на небо. Стрекозы возвращались.
— Лучников за щиты! Укрыться за изгородями! — центурион на ходу продумывал новый план сражения. Прячась за кустарник, огородами, легионеры должны были выйти в тыл нападающим. И, конечно, на вес золота ценился сейчас всякий владеющий луком или пращой. Незнакомое оружие, поражающее на расстоянии, диктовало новую тактику. К каждому из лучников центурион приставил теперь воина с двумя щитами. Наблюдающие с крыши должны были сообщать о любом продвижении врага. По-прежнему он не допускал даже мысли о возможном поражении. Боги с ними! Отдав необходимые приказы, он бросился к изгороди, глазами приник к щели.
Люди, вооруженные чем-то, извергающим хлопающую смерть, теперь приближались с опаской, неторопливо. С запада их насчитывалось не более десятка, зато со стороны пашни центурион разглядел целую толпу. Правда, наступал пока лишь этот десяток. В то время как одни из них настороженно прижимались к земле, другие стремительно перебегали. И во всем этом чувствовалось некое зловещее мастерство. Наступающие не походили на рабов, и центурион невольно вспомнил их последний разговор с Фастом. Вспомнил и рассвирепел. На самого себя. Нет ничего хуже, чем сомнение в разгар боя!..
Над головой со свистом пронеслась стрела, воткнулась в землю перед приближающимися людьми. Но только одна. Лучники выжидали. Выжидал и он. Вот-вот должен был ударить в тыл нападавшим Клодий со своим отрядом. Когда в ход пойдут мечи, все сразу переменится… С неба каркающе упал голос. Центурион вскинул голову, На этот раз летающие чудовища изменили свою тактику. Одна из них садилась где-то у леса, две же других стремительно пикировали на дворик.
Пращники уже стояли наизготовку. Вот они закрутили ремнями — и в следующую секунду центурион зарычал от восторга. Один из камней угодил в полупрозрачный лоб первой стрекозы, и, дав крен, она круто начала разворачиваться, чуть не столкнувшись со своей напарницей. Еще пара камней ударила ее вдогонку, заставив лопнуть одну из выпуклых глазниц. Чудовище, петляя, спешно набирало высоту. Зато вторая стрекоза успела зависнуть прямо над ними. В горле у центуриона запершило от взметнувшейся пыли. Он не слышал собственного голоса. Что-то там развернулось по краям бочкообразного туловища, и косые вспышки ударили вниз. На глазах центуриона обоих пращников и воинов, прикрывавших их щитами, единым смерчем разбросало по земле. Продырявленный щит гудящим колесом прокатился по двору и застрял между досками забора. Стрекоза тяжело разворачивалась, и, повторяя ее движение, по утоптанному грунту, по стенам дома вихрящимся плугом проходила смерть. Лишь краешком она коснулась изгороди, просевших от старости ворот, но и этого хватило — в воздух полетели древесные брызги.
Сжав зубы, центурион ждал, когда смерч накроет его. Но этого не произошло. Целый и невредимый, он лежал возле разбитых ворот и смотрел, как фонтанами вспухает земля, выворачиваясь свежим дерном наизнанку, как падают лучшие из его людей. В один короткий миг он внезапно осознал, что все кончено. Слишком неравными оказались силы. Одна единственная центурия не могла противостоять миру, облаченному в огонь и железо… Они выполнили все, как надо, и никто из богов не упрекнет их в недостаточном рвении.
— …Такова ситуация на данный момент. — Старший офицер замолчал и, видя, что генерал тоже молчит, добавил: — Думаю, все мы в одинаковой степени заинтересованы в скорейшей ликвидации нежелательных последствий…
— Ядерный взрыв? — остро взглянул на него генерал.
— Да. На этом же полигоне. Каскад обязательно вернется в точку своего рождения. Вандлер доказывает, что при всяком новом отражении каскад испытывает фазововременное смещение. Таким образом, пространственно приближаясь к полигону, каскад приближается к нам и по времени.
— Сколько в нашем распоряжении?
— В данном случае служба оповещения сработает лишь в самые последние минуты.
— Для инициирования взрыва — вполне достаточно, — генерал пристукнул ладонью по столу. — Труднее выбить разрешение президента на внеочередные испытания.
— Но другого выхода у нас нет.
— Знаю! Поэтому и даю добро. Вы уверены, что с импульсом после этого будет покончено?
— Не совсем так. Мы покончим с его содержимым, с материей, захваченной при первом ударе. Каскад же минует нашу временную точку и унесется в будущее, медленно затухая. Но он будет уже пуст. Пуст и безопасен.
— Хочется надеяться, — генерал качнул тяжелой головой.