— Молодой барин! Приехал молодой барин!
— Не похож, — возразил мужчина, с удивлением глядя на всадника и невиданной красоты коня. — Может, это гость барина?
Василь отъехал от дороги и с бьющимся сердцем остановил коня за кустарником. По южновеликорусскому, говору людей (а он знал их язык), по одежде и другим признакам юноша понял, что заскочил в первую половину девятнадцатого века. Да и в пространстве конь унес его не так уж далеко — в Тульскую или Орловскую губернию. Он видел эти места в хронофильмах на уроках истории и литературы. Он даже побывал в Спасском-Лутовинове — в имении знаменитого русского писателя. В Памяти Сферы Разума, конечно же, хранился этот литературный музей.
Надо немедленно возвращаться. Но опаленные солнцем поля, где звенела колосьями спелая рожь, рощи и перелески — весь этот исторический ландшафт был до того знакомым, что любопытство завладело юношей. Да не эти ли самые места описал Тургенев в «Записках охотника»?
Орленок выбрался из кустарника, взбежал на высокий холм. Василь окинул взглядом травянистую равнину, где полукругом изгибалась река, и у него перехватило дыхание: это же знаменитый Бежин луг!
С реки доносились звонкие голоса ребятишек. И снова Василь подумал: уж не с ними ли провел писатель ночь у костра, слушая их рассказы о домовых, водяных и русалках? Ребята плескались в воде, окликали друг друга, и Василь узнавал — невероятно! — знакомые по книге имена: Костя, Федя, Павлуша… Они!
Но тут ребята, заметив всадника и выскочив на берег, замахали руками и закричали:
— Барчук! Молодой барин!
Василь вздрогнул и, склонившись к уху Орленка, шепнул: «Назад. Лети домой». Орленок красивой рысью — у ребят наверняка замерли сердца от восторга — поскакал туда, где синели в знойном мареве рощи, а еще дальше виднелась зубчатая стена леса. Учуял, видимо, что людей там нет.
«Умница», — с облегчением вздохнул Василь.
Скорость нарастала. Кусты, деревья, облака — все закружилось, завертелось. В посеревшем небе огненным ветром промелькнуло солнце и погасло. И снова мгла столетий с пугающими тенями…
Но вот закружились облака, засинело небо. Но уже родное — Василь сразу почувствовал это. Перескакивая через реки и кустарники, Орленок сбавлял скорость и приближался к той точке пространства и времени, откуда начал свое странствие.
Здесь их ждали. Встревоженный профессор и его коллеги — «лошадники» осмотрели Орленка и, найдя его в хорошем состоянии, успокоились. Василь встретил укоризненный взгляд дяди Антона и виновато опустил голову.
Крепко ему в тот день досталось, особенно от отца. Но зато сверстники с завистью слушали его рассказы о полете сквозь столетия, о том, как он был «барином» в девятнадцатом веке. Словом, стал Василь героем дня.
Первый и нежданный рейд в прошлое оказался удачным, и Василю многое простили. Но и наказали: отлучили от экспериментального табуна, запретили появляться даже вблизи.
Удача подхлестнула Василя. Он отважился поделиться со Сферой своим тайным замыслом. Он знал: все более или менее стоящие догадки уходят в общую копилку человечества — в Память Сферы Разума. Если автор гипотезы не справится, то другие ученые подхватят ее и рано или поздно «доведут до ума».
Василь давно вынашивал свою ослепительно красивую гипотезу. Связана она все с теми же лошадьми. Только это уже не скакуны в прошлое — те почти готовы. По замыслу Василя на земных лугах будут пастись и набираться сил… звездные рысаки! Они покончат с остатками «железной», небиологической технологии в космосе. Они способны будут рвать пространство и мчаться быстрее света.
…Чуткая Сфера Разума уловила смутные, неокрепшие мысли юноши и создала нужный фон. Перед взором Василя звездными спиралями раскинулась родная галактика — Млечный путь. «Верно!» — обрадовался Василь, удивляясь, как точно реализуются, обретают зримый вид его затаенные мечты. На окраине ее, там, где находится Солнечная система, из пахучих трав планеты Земля взмыл в открытый космос всадник на могучем скакуне.
Конь оглянулся и замер, прислушиваясь к голосам бесчисленных миров. Потом сорвался с места и поскакал по лугам Млечного пути, перепрыгивая через овраги черных дыр и реки туманностей. Наконец он миновал последние рощи звездных скоплений и вырвался за пределы своей Галактики. До соседних — миллиарды световых лет. С немыслимой скоростью, рокоча копытами, мчится межгалактический рысак по вечной крыше мироздания, по необозримой космической степи.
— Любопытно, — послышался одобрительный голос. — Поэтично и дерзко! А математическое обоснование? Хотя бы приблизительное?
Да, у Василя уже были готовы некоторые математические выкладки. В глубине души, правда, таилось ощущение их наивности. Ну а вдруг он не ошибся? Вдруг повезет?.. Торопясь и волнуясь, Василь на черном бархате космоса светящимися формулами представил свои доказательства.
Сфера долго молчала. Видимо, шевелила своими таинственными «извилинами», сравнивала, анализировала. У юноши затеплилась надежда… Но ответ пришел сокрушительный.
— Вздор! Чепуха!
Василь обиделся. Сфера могла бы выразиться и поделикатнее.
— Она еще не такое может сказать, — посмеиваясь, утешала его потом одноклассница Вика. — Многие юнцы так и рвутся обессмертить себя, встать рядом с Ньютоном и Пушкиным. Особенно настырны начинающие поэты. Один юный стихотворец, мой сосед, так надоел со своими виршами, что Сфера насмешливо попросила не засорять Память человечества всяким мусором.
Однажды перед началом занятий Саша Федин, их классный заводила, предложил:
— Давайте сходим вечером на Лебединое озеро.
— А повезет ли? — засомневались ребята.
Редким счастливцам удавалось стать свидетелями волшебного зрелища. А ведь еще недавно это озеро считалось довольно заурядным и называлось просто Лесным. Но вот лет пять назад распространились слухи, которым сначала не очень-то верили. На озере будто бы завелись необыкновенные русалки, обладающие редкой музыкальностью и пластикой. Говорили, что танцуют они чаще всего весной, когда расцветают водяные лилии. Слухи все больше подтверждались. В прошлом году двое выпускников их школы вернулись с озера потрясенные: они видели сцены из старинных балетов, исполненные с удивительной грацией. Особенно полюбился русалкам балет Чайковского «Лебединое озеро». Вот так и получил волшебный водоем новое название.
…Идти решили пешком. Солнце близилось к горизонту, когда ребята миновали скалы Трех Братьев и вышли в поля. Незаметно увял закат, выступили звезды. Полная луна то прятала свой лик в белесых облаках, то снова выплывала. Извилистыми тропками потекли в низинах ночные туманы. Все замолкли, прислушиваясь к вечерней тишине. Перепел, притаившийся в траве, вдруг громко прокричал:
— Спать-пора! Спать-пора!
— Ты спи, а нам некогда, — возразил Василь.
Вошли в лес. Старались идти бесшумно, чтобы не вспугнуть русалок, если те сегодня вообще пожелают явиться. Скоро деревья расступились и сквозь прибрежный ивняк блеснуло зеркало воды.
— Лебединое озеро, — прошептал кто-то.
— Тише, — Вика предостерегающе подняла палец. — Вальс Шопена в исполнении симфонического оркестра.
Оркестром было само озеро: звуки, казалось, поднимались из его глубин, стекали с берегов а сливались в нежную мелодию.
Ребята раздвинули посеребренные луной ветви ивняка и ступили на широкую песчаную отмель. Метрах в двадцати от берега в белых платьях под звуки вальса кружились русалки. В тот же миг заключительные аккорды угасли, наступила тишина. Стройный ряд танцовщиц нарушился. Они сошлись и о чем-то заговорили. Одна из русалок взглянула на берег и воскликнула:
— К нам гости пришли!
Русалки, а их было десятка три, шумной толпой высыпали на берег.
— Опоздали, милые, — смеялись они. — Мы уже домой собрались.
Ребята стали упрашивать их станцевать что-нибудь еще. Русалки отказывались, но вид у гостей был таким просящим, что одна из них сжалилась и сказала: