Рисование – это язык бессознательного, язык визуализации. Это язык, которым пользуются дети. Дети мыслят образами, поэтому в детских книгах столько цветных картинок. Мало текста и много больших картинок – это единственный способ заставить детей учиться читать; они могут научиться этому только с помощью картинок.
Вот почему китайский и подобные языки считаются самыми древними – они состоят из картинок. В них нет букв; в китайском, корейском, японском языках нет букв – но есть тысячи картинок. Поэтому выучить китайский очень сложно – наличие же алфавита все упрощает. Для каждого предмета существует отдельная картинка! И только представьте, сколько в мире разных предметов! И это изображение никогда не означает что-то конкретное, оно только дает намек. Например, если нужно написать на китайском слово «война», «борьба» или «конфликт», для этих слов существует пиктограмма: маленькая крыша, а под ней сидят две женщины – вот что такое «борьба». Одна крыша и две женщины – борьба! Но это просто символ, намек.
Дети мыслят образами, воображением. То, о чем вы хотите подумать, сначала нужно представить. Так поступают все примитивные люди. Это язык бессознательного, и вы по-прежнему его используете. Сколько бы вы ни пользовались словами и как бы искусны ни были в своих умственных рассуждениях, ночью вы по-прежнему мыслите образами. Чем более вы просты, тем более разноцветные эти картинки, а чем вы более цивилизованы, тем меньше в них красок. Постепенно они становятся черно-белыми. Черно-белое – это язык цивилизации, а радуга – это язык примитивности. Черно-белое – это ненастоящий язык, но мы склонны… все, кто воспитан в духе аристотелевской логики, склонны мыслить категориями черного и белого: хорошо-плохо, день-ночь, лето-зима, бог-дьявол – черное и белое! И никаких полутонов. А кто находится между богом и дьяволом? Никого. Такое невозможно. Посмотрите на радугу: семь цветов. С одной стороны – черный, с другой – белый, а между ними – целая палитра цветов, следующих один за другим.
Жизнь наполнена красками. Мыслите в цвете, не мыслите категориями черного и белого. Это одна из величайших болезней, которая случилась с человеком, ее имя – аристотелизм, она произошла от Аристотеля. Вы говорите: «Этот человек хороший» – что вы имеете в виду? Затем вы говорите: «Этот человек плохой» – и что же это означает? Вы говорите: «Это святой, а это – грешник». Что вы в это вкладываете? Вы когда-нибудь встречали грешника, в котором не было бы ни капли святого? И встречали ли вы святого, в котором не было бы ничего от грешника? Разница только в степени. Это не вопрос черного или белого.
Размышляя категориями черного и белого, человечество стало шизофреничным. Вы говорите: «Это мой друг, а это мой враг». Но завтра враг может стать другом, а друг может стать врагом. Поэтому различие, в лучшем случае, относительно, оно не абсолютно.
Мыслите в цвете – не мыслите в терминах черного и белого.
Дети, примитивные люди, а также ваше бессознательное понимают язык визуализации. Ваше бессознательное мыслит образами.
Сначала Какуан попытался использовать язык бессознательного – потому что он самый глубокий – и нарисовал эти десять быков. Но он почувствовал неудовлетворенность. Тогда в качестве дополнения он написал десять стихотворений. Поэзия находится посередине между бессознательным и сознанием; это мост, переходная зона, где вещи не являются уже столь темными, но они еще и не светлые – нечто среднее. Вот почему там, где проза оказывается бессильной, поэзия может указать путь. Проза слишком поверхностна, поэзия идет глубже. Она не настолько прямолинейна, но более многозначна, более богата.
Однако Какуан по-прежнему ощущал неудовлетворенность, и тогда он написал комментарии в прозе.
Сначала он говорит на языке бессознательного, на языке художников, скульпторов, мечтателей; затем он говорит на языке поэтов, а затем – на языке логики, рациональности, на языке Аристотеля, на языке сознания. Вот почему я утверждаю, что этот эксперимент уникален: никто никогда не совершал ничего подобного. Будда говорил в прозе. Мира пела стихами. Неизвестные художники и скульпторы создали множество шедевров – Аджанту, Эллору, Тадж-Махал. Но не было еще человека, который бы сотворил все эти три вещи одновременно.
Какуан редок, и, должно быть, он был великим мастером. Его рисунки великолепны, его стихи великолепны, и его проза тоже великолепна. Очень редко бывает, чтобы человек был настолько одарен во всех направлениях, во всех измерениях сознания.