— Извините, я могу вам помочь? — услышал он позади себя женский голос.
Дима обернулся. Эта была та девушка, которую он сегодня видел в отделении вместе со своей подругой. Она стояла рядом с большим черным внедорожником, отчего казалось совсем хрупкой и миниатюрной.
— Может, вас подвезти?
Он бросил взгляд на машину, на девушку.
— Не хотелось бы вас обременять. К тому же вы не зря приехали сюда.
— Я думаю, вам помощь нужна больше, чем мне йогурт.
— И что вы помогаете так всем страждущим? — несколько колко поинтересовался он.
— Нет, — с такими же интонациями ответила она, — только тем, кто еле ковыляет от магазина до своего мотоцикла в десять часов утра. Ваши параметры полностью совпали.
Потом открыла дверь автомобиля и кивнула ему головой. Дмитрий еще раз бросил взгляд на своего железного коня, прислушался к своему самочувствию и потащился к открытой двери. Сев в салон, он назвал свой адрес и позвонил Самойлову.
— Тяжелая была ночь? — сочувственно спросила девушка.
Он неопределенно пожал плечами. Если бы не тот камень, он бы сейчас не чувствовал себя последней развалиной.
— Тут еще мы со своей пропажей. У вас, наверняка, четыре нераскрытых убийств, пять изнасилований и десять грабежей, — зачем-то повторила Алла слова своей приятельницы.
— Вы еще и экстрасенс.
— По вашему лицу не сложно было догадаться.
— Ваша подруга поступила очень неразумно, оставив без присмотра свои вещи, — подбирая слова, очень мягко высказал он то, что думал на самом деле.
— Как вы заметили, она — подруга.
— Вы верите в дружбу?
— А вы нет?
Она на мгновение повернула к нему голову. Он успел заметить, что глаза у нее зеленые со светло-карими, словно золотистыми вкраплениями. И россыпь веснушек.
— Я верю только в то, что могу видеть и к чему могу прикоснуться.
— Ну, — насмешливо протянула она, — я могу к ней прикасаться, да и вижу я ее каждый день.
Дима покачал головой, но ничего не ответил. Она тоже замолчала. И он, откинувшись на спинку кресла, прикрыл глаза, стараясь расслабиться.
Он понял, что провалился в сон лишь когда машина остановилась. Мужчина открыл глаза, глядя в окно. Они стояли около его подъезда.
— Спасибо, — искренне произнес он и вышел из автомобиля.
— Приятно было с вами познакомиться.
Дима обернулся. Она, чуть приоткрыв окно, смотрела на него и улыбалась.
— Дмитрий.
— Алла.
Его начало колотить, как только он вошел в подъезд. До этого получалось держаться и перед самим собой делать вид, что он всего лишь подвернул ногу. Перед глазами поплыла серая пелена и тело уже привычно стало раздирать на куски. Дима с трудом открыл дверь и ввалился в квартиру. Его трясло. Он упал на колени, пытаясь совладать со своим телом. Кожа горела. Как будто ее облили раскаленным огнем. Цепляясь за остатки ускользающего сознания, он дополз до комнаты, упав рядом с телевизором. Нащупал пульт. Нажал на кнопку.
… под действие новой программы президента попали около восьмисот тысяч мигрантов, прибывших в страну без документов…
Не то.
… главнокомандующий поздравил командование российской военной группировки с очень важной стратегической победой над террористами.
Нет.
… в южной столице будет облачно, ожидается дождь, местами сильный, днем гроза…
Палец нажал очередную кнопку. Где-то внутри что-то оборвалось, будто одна часть тела отсоединилось от другой. Он до крови прикусил нижнюю губу. Еще не время. Он должен знать, что случилось.
… реставраторы в Санкт-Петербурге приступают к работе над восстановлением деревянного особняка…
… бывшего сенатора подозревали в причастности к покушению на убийство…
… следователи, однако, утверждают, что ноги, руки и голова, которые еще не были обнаружены, были отделены от тела умышленно…
Он застонал, не в силах более цепляться за сознание.
… извержение вулкана Фудзияма долгое время спавшего непробудным сном. Около десяти часов вечера произошел взрыв невероятной мощности, менее чем через час — второй, не уступающий ему по силе.
На высоту более семи километров поднялся столб пепла и обломков камней. Катастрофа привела к тому, что вечные снега и обширные ледники, лежащие на вершине вулкана, начали таять…
Пульт выскользнул из онемевших пальцев. Впрочем, Дима уже не чувствовал этого. Он погрузился в мир огня и разрушения. Мир, где раскаленный пепел плавил стекло. Где билась в агонии земля, а разъяренная вода расширяла свои границы. Мир, которому оставалось жить считанные мгновения.
Телефонный звонок заставил Диму открыть глаза. Все было, как и прежде. Квартира. Теплый южный ветер, шевелящий занавески на окнах. В нескольких кварталах от него дремало море, лениво перекатывая ластящиеся волны. Его все еще потряхивало. Но тело больше не разрывало на лоскуты. Скорее наоборот — оторванные части пытались воссоединиться и вновь стать единым. Он чувствовал себя живым. Вернее, восставшим из ада. Дима попытался облизать пересохшие губы, но язык будто присох к небу. Стакан теплой воды, а лучше какого-нибудь травяного напитка не помешал бы.
Эти приступы преследовали его уже семь лет. Любые изменения в мире: штормы, землетрясения, потопы, даже грозы он ощущал, как болячки. Его тело переставало быть лишь его — оно словно вплеталось в оболочку мироздания и становилось единым с ним целым. Не приятные, надо сказать, ощущения. Сегодня ему показалось, что он больше не вернется.
Дима опустил руку и нащупал пульт. Больше не надо было щелкать каналы. Везде одни и те же картинки. Бывшая когда-то белоснежной красавица гора. Столп пепла. Дым, огонь, разрушенные дома, тела людей.
… извержение вулкана вызвало девяти бальное землетрясение у восточного побережья острова Хонсю. Поднявшиеся вследствие взрыва гигантские волны, смыли города, селения, леса. Разрушили порты и дороги, оборвали связь. Вскоре взорвался и второй склон вулкана, извергнув пепел, засыпавший более половины острова. Сильно пострадала столица Японии. Количество жертв исчисляется сотнями тысяч. Пока рано говорить об окончательных цифрах…
[2] Рашкуль — угольный карандаш, для очерков, набросков, часто используется художниками в живописи.
Часть 3 (Главы 6–8)
Глава 6
Морской бриз теребил волосы и обвевал приятной прохладой. На лицо падали соленые брызги. Приятно расслаблял шум волн, разбивающихся о скалы. Димостэнис остановился у самой кромки воды, лаская взглядом бесконечную синюю даль. Эта идиллия продолжалась уже два семидневья, и ему почти удалось убедить себя, что это именно то, что ему сейчас нужно.
После холодов севера и Мерзлых Земель ненавязчивое тепло Жемчужного океана и восточных ветров казались настоящей манной Богов. Жаль конечно, что лучи Таллы не могли добраться до онемевшей души, растопить лед предательств и измен, горечи и потерь, заглушить сомнения и помочь ответить на вопросы беспрестанно мучавшие его. Прав ли он был, отпустив сестру разбираться один на один со своей судьбой? Или надо было остановить ее? Было ли хоть что-нибудь правильным из того, что он делал в последнее время? Стоило ли уезжать из Рогдара и отступать от своих поисков? Верное решение он принял, когда бросил все, чего он достиг за последние ары и даже не попытался бороться?