— Кто бы мог подумать!
— Я почти уверен.
— Надо бы поискать доказательства, — сказал Эберле.
— Что ж, попробуем. Пошли.
Вдвоем они поднялись в спальню. Мёллер указал на кровать. Это была широкая двуспальная супружеская кровать, застеленная шелковым покрывалом. Эберле посмотрел на кровать, на Мёллера, прищурил глаза, но так и не понял, почему Мёллер утвердительно кивнул, подтверждая верность своего предположения.
— Использовались обе кровати. В различное время. Но что еще важнее: обе кровати застилались разными людьми.
Мёллер подошел к тумбочке левой кровати и указал на лежащую на ней книгу, из которой выглядывала какая-то карточка вместо закладки. Мёллер вытащил ее. Это было пенсионное удостоверение вдовы. Мёллер указал Эберле еще и на маленькую салфетку с кружевными краями и сказал, что на ней стоял будильник, который теперь находился на правой тумбочке.
— Из этого я заключаю, — сказал Мёллер, — что вдова спала на левой кровати.
Он откинул покрывало, и тут Эберле увидел, что на обеих кроватях действительно спали, но правая заправлена менее аккуратно.
— Я полагаю даже, что перед приходом зловещего гостя кровать была заново перестелена и на ней не было ни единой складочки.
— Ты ясновидец! — восхитился Эберле, и сделанный им кивок выглядел почти как поклон.
— Да брось ты! Вдовы, десятилетиями прожившие со своими мужьями, поступают так весьма часто. Я знаю это по своей теще. Они сохраняют старые привычки годами и перестилают постель супруга, хоть на ней уже давно никто не спит.
Эберле принялся рассматривать будильник. Красная стрелка стояла на семи.
— Я уже обратил внимание, — сказал Мёллер. — Именно в семь начинает светать.
— У парня железные нервы, или вообще их нет. Я бы не удивился, если б он убил женщину в кровати и переночевал рядом с трупом. Извини ради бога!
— Все это для нас крайне важно, — сказал Мёллер. — Эта постель означает, что у преступника отрыв во времени лишь в четверо, но не в пятеро суток. Больше мы в этом доме, пожалуй, ничего не узнаем.
Выйдя за порог, Мёллер понаблюдал за водосточной трубой, на которой медленно образовывалась капля. Довольный, он вернулся в дом. Еще раз пройдя по всем помещениям, Мёллер убедился, что они в полном порядке. Забрав пакет, в котором лежала одежда убийцы и его собственные вещи, он попросил Эберле запереть дом.
— Что, начинаем?
Волнение, с которым Эберле задал этот вопрос, напоминало волнение четырнадцатилетнего мальчика, который сбежал из дому и предвкушает приключения.
Мёллер свистнул Люксу, бегавшему невдалеке. Увидев шлейку с длинным поводком, Люкс вспрыгнул на мусорный контейнер, стоявший у дорожки. Мёллер захохотал, хотя и знал, на какие штучки-дрючки способен его пес. Он ласково потискал его голову, а тот, наслаждаясь, ответил бурными взмахами хвоста и лаем.
— Это ты его так приучил? — спросил Эберле.
— Нет. Это, так сказать, собачий сервис. Он хочет облегчить мне процедуру надевания шлейки. Но если совсем уж по правде, то так ему сподручнее приласкаться ко мне. И поскольку такое бывает крайне редко, лишь когда мы начинаем работу, он пользуется этим и наслаждается. Он суровый пес, но его душа тает так же быстро, как сейчас снег на крыше. Самое время для нас. И нам придется сделать перерыв, так как после обеда, по всей видимости, опять похолодает. А сейчас мы должны попытаться как можно быстрее и как можно дальше пройти по следу. Несмотря на то что у нас разрыв во времени на один день меньше, чем мы думали, все же он составляет четыре дня, а это многовато, и преодолеть его будет непросто. Ну а теперь посмотрим, что задумал наш преступник.
Эберле взял горсть снега. Снег еще не начал подтаивать, но уже мог слепиться в плотный комок. Мёллер опять оказался прав. Эберле стало немного не по себе. Не из-за того, что в течение нескольких часов их пребывания здесь он узнал столько неопровержимых фактов и доказательств, но из-за того, что эти логические взаимосвязи мог бы увидеть и любой другой, включая его самого, стоило лишь так же, как и Мёллер, соединить детали наподобие иголки и нитки.
Мёллер открыл мешок с одеждой, а Люкса и не потребовалось звать. Громко сопя, он сам засунул нос в мешок.
— Ищи этот запах, ищи его где-нибудь здесь. Работай, Люкс, работай, работай!
И хотя Мёллер был готов дать собаке самой найти след, он всем положением своего тела как бы теснил к той стороне дома, что была ближе к лесу. Он хотел, чтобы Люкс нашел след, ведущий от дома, а не к дому. Ему нужен был второй след. И он предполагал найти его на опушке леса, потому что лес давал человеку, желающему спрятаться, тот не поддающийся определению фон, который любят фокусники и иллюзионисты в варьете. Конечно же, преступник прежде всего хотел перейти холм, чтобы как можно дальше уйти от этого дома. Все другие маршруты вывели бы его к поселку или к дорогам, где он рисковал встретить знакомых вдовы.