Собака избегала взгляда человека.
— Никак, ты стыдишься? Глупости! Тебе нечего стыдиться. У тебя красивые глаза. И красивые зубы.
Менкель говорил с большими паузами. В конце концов, собака у него появилась как ребенок у старой девы. С помощью разговора он входил в новую ситуацию. Собака слушала каждое его слово, но отворачивала голову в сторону, когда Менкель в упор смотрел ей в глаза.
— Ага, вот оно что.
Менкель положил мешок на стол и извлек оттуда большой кусок мяса. Наверно, конина.
Собака, скуля, рвалась с цепи.
— Минуточку.
Менкель отделил ножом одно ребро, длинное, как кавалерийская сабля, и бросил на пол рядом с угольным ящиком. Собака попыталась поймать его на лету. Но цепь была слишком короткой. Менкель спокойно наблюдал. Им овладело незнакомое доселе чувство, которое он не смог бы назвать. Пожалуй, это было ощущение своей власти.
— С намордником ничего не выйдет. Понятно? Сидеть!
Собака не слушалась.
— Сидеть, кому сказано!
Собака не чувствовала длинных, острых железных шипов ошейника.
— Глупая, цепь не растягивается!
Менкель снял намордник. Молниеносно повернув голову, собака лизнула ему руку. Менкель усмехнулся:
— Чей хлеб ты ешь…
Он наклонился, чтобы поднять ребро. Собака залаяла и прыгнула ему на спину. Менкель упал на колени и ударился головой о чугунную раковину.
Он стукнул собаку ребром по морде.
— Сидеть, скотина!
Собака села. Из ее пасти бежала пена. Менкель поднялся, налил в миску воды и поставил перед собакой. Та лениво стала лакать. Ее глаза неотрывно следили за каждым перемещением ребра.
— Голод сильнее, не так ли? За кость ты садишься. Это мы запомним.
Менкель отрезал полоску мяса. Собака поднялась.
— Сидеть!
Менкель бросил ей кусочек. Тот исчез в пасти так быстро, как если бы его выбросили в окно. Наконец Менкель дал псу все ребро. В течение минуты раздавался только треск костей. Когда исчезла последняя крошка, собака начала долго и жадно пить. Затем улеглась рядом с миской.
— За эти несколько минут мы многому научились, не правда ли? Я тебя буду звать Бим. Хорошо?
Собака застучала хвостом по полу.
— Тебе нравится? Бим! Бимбам!
Менкель улыбнулся. Он завязал мешок и бросил его в шкафчик под окном. Бим вскочил.
— Сидеть!
Бим подчинился. Менкель отпустил цепь и сел. Бим лег у его ног. Менкель потянулся за картофельным пирогом и лишь в этот момент отметил, что матери нет дома.
Он поел пирога, оставив один кусок, и задремал. Его разбудило позвякивание цепи. Собака поднялась и прислушивалась, направив уши в сторону двери. Менкель обмотал конец цепи вокруг запястья. Он услышал, как открывается наружная дверь.
Когда мать вошла в кухню, Бим с рычанием рванулся ей навстречу. Менкель хлопнул ладонью по столу.
— Фу! Сидеть, Бим!
Острые шипы на шее пса подтвердили приказ, Бим послушался, но сидел, как на катапульте.
Мать прямо-таки окаменела от ужаса.
— О, какая зверюга! Откуда она у тебя?
— Подарок ко дню рождения.
И Готфрид рассмеялся так, как давно уже не смеялся.
— И что ты с ней будешь делать?
— Я же сказал, собака ко дню рождения, вместо жареного зайца.
И вот Бим живет у него уже целую неделю. Готфрид получил для него положенный мясной паек. На сей раз это была баранина. Во всяком случае, так определила мать. Он разделил его на семь равных частей, а в качестве места хранения избрал духовку плиты. Когда они после тренировок возвращались домой, Бим обязательно занимал место перед дверцей духовки. Он был постоянно голоден и этим не отличался от людей.
Когда Готфрид с матерью сидели за столом и неторопливо и торжественно, будто выполняя какой-то ритуал, съедали пару кусочков хлеба и что-нибудь из овощей, собака лежала под столом. Менкель загонял Бима туда, чтобы не видеть его глаз. Эти просящие собачьи глаза были как упрек. Откуда взять, если не крадешь?
Умение украсть или, как некоторые выражались, достать, вошло в моду. Это было, попросту говоря, приспособленчество с целью сохранения рода. Но для полицейского в синей форме это было абсолютно недопустимо. Это была одна из особенностей, выделявших его из общей массы людей. Сейчас даже бывшие полицейские крали, не испытывая угрызений совести.
Однажды Менкель дал себя уговорить набрать во время тренировочных маршей с Бимом зелени. Ему объяснили, что собирать нужно папоротникообразную траву, которую можно приготовить как шпинат. Он нашел ее. Травы было много, целые лужайки. Он набил ею рюкзак так же плотно, как набивал в госпитале матрасы. Но мать схватилась за голову. Это была не та трава. Но чтобы труды не пропали даром, он решил все-таки попробовать ее. Она оказалась горькой как полынь. Ну, ладно, пусть хоть собака набьет брюхо. Он подмешал к траве кости, которые соседи клали ему под дверь для собаки. Бим выудил из варева только кости. В конце концов Менкель выбросил траву на помойку. Ее забрал оттуда Дуфай, сосед, живший в боковом флигеле и державший кроликов. Сколько их было, тот держал в секрете. Но раз в месяц по дому разносился соблазнительнейший аромат жаркого.