— Что именно?
— Вот ты расспрашивал его, как водится, о том, где он раньше служил, как попал в банковские охранники… Это все понятно. Но ты же прям в него вцепился, когда он начал говорить про то, что он-де возил какие-то серебряные или золотые прутки, которые этот их господин Гарун где-то на западе покупает.
— Серебряные, Калмет, — вздохнул рыцарь. Пояснять что-либо сейчас даже верному оруженосцу он был неспособен, да и не следовало этого пока делать. — Видишь ли, серебра в здешних горах мало, вот они его и покупают на западе, почти в наших землях… — Он вспомнил, что служит все же не где-либо, а у Госпожи Джарсин Бело-Черной Наблюдательницы, в Иномирье, а значит, этот Нижний мир не вполне является его истинным местом.
От этой непростой идеи он замолк. Паланкин почему-то тряхнуло пару раз, может, големы сбились с такта, пошли вразнобой, либо кто-то из них споткнулся, такое и прежде иногда случалось, тогда их экипаж дергался, будто в него попадал тяжелый камень из катапульты. Как было замечено, сегодня утром после выпитой нефти големы шли не очень уверенно, хотя и чуть быстрее, чем обычно.
— Может, наорать на них? — предложил Берит, испытывая желание быть хоть чем-нибудь полезным. Глаза, впрочем, он так и не открыл.
Калмет не обратил на него внимания.
— Ты же расспрашивал его не просто из-за выпитого, я заметил, сам ты пил гораздо меньше, чем Безантус этот… Ты расспрашивал его, будто бы… Не знаю, мне показалось, ты понимаешь его совсем не так, как мы. И стараешься, господин мой, чтобы он этого не заметил.
— Все верно, — вздохнул рыцарь. — Я его… я пытался определить, где этот замок находится, куда они свозили прутки. И кажется, выяснил.
Рыцарь чуть смутился от этого хвастовства. Он еще раз проверил себя, но все было правильно, он действительно благодаря тому дару, который у него обнаружился, когда Госпожа поручила ему и двум другим рыцарям это задание, вычитал в сознании банковского стража и место, куда им теперь предстояло держать путь, и даже прикинул, как добраться туда проще всего.
Конечно, это было нелегко, замок стоял в такой глуши, что легче было заблудиться, чем найти его, и дорога туда вела всего одна, а уж охранялась она, как иная граница не охраняется. Но рыцарь надеялся, что колдовские свойства их паланкина позволят преодолеть охрану и наблюдателей, которые могли бы помешать.
— А почему ты решил, что нам нужно именно туда, господин? — снова спросил Калмет.
— Не знаю, — хмыкнул рыцарь. — Но вот какая штука, этот замок представляется мне ключиком к самому Гаруну. Необходимо хорошенько разобраться, что там творится, прежде чем мы познакомимся и поговорим.
— Как так? — снова подал голос Верит.
Рыцарь вспомнил то странное состояние, смешанное отнюдь не с легким хмелем, который он испытал вчера, когда накачивал вином Безанта и сам, естественно, вынужден был пить, хотя бы вначале, почти на равных с ним, — состояние открытия, представления об этом замке, будто бы видел его воочию или хотя бы на картине, сделанной искусным художником. А вот почему волшебство Госпожи — если это было именно волшебство, а не заклятие — проявилось в нем таким вот резким и отчетливым образом, он и на самом деле, не знал.
— Вы лучше вот что скажите, вы толково объяснили Белому голему, куда нам теперь следует… бежать? — спросил он. — Я-то не помню, как мы ему приказ этот отдавали.
— Да я раза три ему твои слова переталдычивал, — опять с неожиданной горячностью заговорил Верит. — Он все же вначале не очень-то понимал, как я заметил, но потом… В общем, кое-что понял.
— А как ты, Калмет, или ты, Гиена… Как вы его слышите? — уже в который раз подивился рыцарь. — Вот я ничегошеньки от него не могу добиться, не то что ни одного слова, но даже ни единого внятного звука не слышу.
— Да как же ты, господин рыцарь, можешь его не слышать? — в свою очередь подивился гнолл. — Я вот его отлично понимаю…
Но этого он мог уже не говорить, потому что рыцарь спал, да так крепко и сладко, как только в детстве бывает или от очень большой, неимоверной для человека усталости.
Големы по-прежнему бежали куда-то на восток, а рыцарь все спал. Лишь к концу второго дня у него сон перешел в легкую, вполне приятную дрему, так что он мог и думать, и спать одновременно. Слабость медленно проходила, но даже порадоваться этому он отчего-то не хотел. Не до того ему было, он просто доверился своему телу, чтобы оно восстановилось после всего, что он — далеко не маг и не обладающий никакими особенными способностями человек — вынужден был сделать в том городке… Он даже не мог вспомнить название, да и знал ли он его? Этого Фран тоже не помнил и не хотел вспоминать.
А потом он окончательно проснулся. Големы стояли, их топот затих, хотя перед этим, как помнил рыцарь, их шаги стали звучать вовсе удивительно, будто бы они попали во что-то хрустящее, зыбкое, неверное… Фран поднял голову: он был один в паланкине. Тогда рыцарь выглянул наружу.
Они находились на краю пустыни. Впереди, куда големы были обращены своими ликами, расстилалась безразмерная, невозможно горячая, сухая, как хороший трут, степь. Она еще прорастала здесь, на самом своем краешке, какой-то редкой, остренькой травой, но не составляло труда догадаться, что дальше, возможно, пойдут желто-белые пески, и было непонятно, справятся ли с ними големы или утонут, будто в бездонном море.
Калмет с Беритом стояли в сторонке шагах в сорока и о чем-то негромко спорили. Вероятно, чтобы оценить эту пустыню и не разбудить Франа, обсуждая с гноллом возникшую ситуацию, верный Калмет и заставил големов остановиться.
— Нет, ты посмотри, посмотри! — едва не срываясь на визг, причитал Гиена. — Подумай только, служивый, какой у нас шанс выбраться из этой пустыни будет, если мы в нее… отправимся.
— Господин лучше знает, куда нужно идти, — резковато, но и неуверенно в то же время отозвался Калмет.
— Он это големам объяснил, они и рады стараться… А в итоге мы к тому, другому краю пустыни приедем, когда от нас останутся на этой жаре одни головешки.
— Они знают, куда идут, сам же признавал, что приказ господина переталдычивал Белому три раза.
Не могли они понять, куда им идти, и не рассчитать свои силы.
— Эти-то вот горшки из глины — да понимают и рассчитывают? — подивился гнолл. — Они на дороге не всегда удерживаются, а ты их… расчетливыми решил назначить.
Рыцарь вылез из носилок, природа взяла свое, ему следовало бы выйти с другой стороны, но он об этом не подумал. И пожалел, что поблизости нет ни одного кустика, хотя бы и самого малого.
— О чем вы? — спросил он обоих спорщиков разом, когда заправил все шнуровки и направился к своим спутникам.
Они наперебой объяснили ему, что в пустыню идти страшновато.
Рыцарь еще раз для себя попытался представить, как на карте, то место, которое ему описывал Безантус. Получалось не очень, но он старался, и все же у него что-то такое забрезжило… Да, это было как на карте, только вот, по рассказам банковского стражника, пустыня эта оставалась сбоку, пока они тащили на повозках или в тюках на верблюдах те самые прутки, которые так заинтересовали рыцаря.
— Можно проверить, — предложил он, — потолковать с Белым — знает ли он, куда мы идем, не сбился ли?
— Уже говорили, — почти досадливо отозвался Берит. И тут же добавил: — Сэр Фран.
— Белый подтвердил, господин, что отлично все понимает. Только, по его мнению, обходить пустыню эту, — Калмет неопределенно махнул рукой в сторону пространства, над которым поднималось жаркое марево, — слишком долго получится. Лучше всего напрямик, тут для них, для големов, всего-то ночь и два дня пути.
— Мы изжаримся за эти два дня, — настаивал на своем Берит. Вот только он уже не орал, а пробовал говорить спокойно.
— Сколько у нас воды? На два дня хватит?
— Вода у нас есть, в бурдюках, — отозвался оруженосец. — Думаю, на два дня — в самый раз будет, даже с учетом жары, господин мой.
— Тогда нечего тут препираться, двигаем дальше. — Заметив возникшее было несогласие на лицах и полуэльфа, и гнолла, Фран, забираясь в паланкин, рявкнул: — Чего стоите? Давайте внутрь… И вперед!