Де Брей не оставался в долгу. Чтение, пиронактрия, гайенактрия, аэнактрия — его заклинания врезались в заклинания князя.
Высшая магия корёжила мир. Материя терялась среди вызванных в реальность принципов.
Не тратя времени на полноценную защиту, Эрик оставался в живых только благодаря «Единению». Графа по-прежнему окружала зеркальная броня — на её поверхности не появилось ни трещинки, ни щербинки.
Если бы мог, князь бы зарычал. Вокруг правителя Парижа бушевал ураган столь плотный, что под весом песка де Брей двигался словно в замедленном показе. Эрик стискивал его в объятиях, которые сокрушили бы даже титана, а не всего лишь Немейского льва, — но граф едва обращал на них внимание! Казалось, удары высших заклинаний и сминающая действительность хватка духа были для него просто мелким затруднением, не более.
Они ничуть не помешали ему использовать последний из своих артефактов.
Почему тот уцелел в феерии высших свойств, Эрик понял сразу же. Абсорбаторы создавались специально для таких нагрузок. Работа не вампиров — людей, исключительно людей. Реликт позабытого волшебства — он знал ровно о двух абсорбаторах, доживших до сегодняшнего дня. Первый стоял на почётном месте в его личном хранилище. Второй только что применили против него.
Князь отпрянул от де Брея, выворачивая реальность и лихорадочно формируя «Адамантовый кокон».
Он успел. Его задела лишь первая волна разряда, располосовав покров песка. Остальное ударило в возведённую преграду.
Ткань мироздания лопнула.
Это оглушало, ослепляло, обжигало, обмораживало… Всё вместе, сразу, без разделения на части — безумная круговерть вне пределов восприятия. Наверное, так и должен был выглядеть лишённый привычных одежд материи танец Первичных Сил. Пытаясь постичь его, разум тонул в ворохе противоречивых ощущений, стянутых в тугой узел синестезии.
Мысли подёрнулись дымкой забвения.
… тело пронзила боль.
Сознание прояснилось. К счастью, князь сумел относительно надёжно отгородиться от выплеска поглощённых абсорбатором высших свойств, отделавшись шоком. Его ранило — но далеко не так серьёзно, чтобы вывести из строя.
Боль вызвал не разряд артефакта. Её источником были существа, несущие не меньшую угрозу.
Посланники, сразу двое. Князь мысленно послал де Брею изощрённое проклятье. Он сам мог оживить своё отображение в Такш'ане лишь единожды, да и то с трудом.
Пока Эрик балансировал на грани беспамятства, в него вцепилось нечто, похожее на орла, тело и крылья которого были чернильно-чёрными, а голова и лапы — снежно-белыми. Он наотмашь хлестнул создание песчаной плетью, заставляя разжать когти. Отброшенное, оно издало пронзительный крик, вспоровший тело князя словно ножом. Снова резанула боль.
Не позволяя себе отвлечься, он швырнул «Стягивающее веретено» в напрыгнувшую с другой стороны помесь рептилии и кошки, переливающуюся всеми оттенками синего. Второй Посланник попытался отскочить, перемещаясь по воздуху так же легко, как по земле; однако тонкие нити Трактиониса оказались быстрее. Прежде чем сапфировые клыки перекусили их, с левого бока твари напрочь содрало поросшую коротким мехом чешую.
Раздалось злобное шипение.
Аккомпанементом ему прозвучал «Реквием сирены» в исполнении де Брея. Ни защититься, ни уклониться, ни ослабить удар князь не успел.
Мир словно раскололся на части. Только чудовищным усилием воли Эрик сохранил сознание.
Сражаться одновременно и со смертоносными порождениями витамантии, и с их хозяином он не мог. У него остался единственный шанс.
И князь накинулся на де Брея с удесятерённой яростью, сдавливая его в безжалостном захвате сцепленных друг с другом магии и силы хранителя. Стремясь сокрушить врага раньше, чем погибнет сам.
Запах крови усилился стократно. Вокруг графа сомкнулся бешено вращающийся шар песка, чёрный в свете луны и охватившего сад пламени.
Как и прежде, защита правителя Парижа не дрогнула. Отражая объединённый натиск высшего мага рода Блуждающих-в-Ночи и одного из самых могучих духов, созданная волшебством людей зеркальная броня казалась несокрушимой.
… но только казалась. У неё тоже был свой предел — и Эрик поставил на кон жизнь, чтобы его узнать.
Сталкивались заклинания, вгрызались в тело Посланники, пошёл рябью и распался «Стикс», развеялась «Пелена грёз», а князь всё сжимал и сжимал объятия. Перед ним расступились бы океаны, сошли бы с орбит планеты; только Грань Золота устояла бы перед такой мощью — и она всё продолжала прибывать.