Пускаться в новую погоню было сложно. Да и князь, как и все остальные, были такими счастливыми, удовлетворенными, что более за кем бы то ни было бежать не собирались. Мы добились успеха, мы убили врагов, самого бека (это что-то вроде русского боярина) зарубили. Если бы все так били половцев, как наша дружина за неполный месяц, так Русь уже давно бы преспокойно торговала с Крымом и ромеями. Ну и обрабатывала бы донские черноземы впридачу.
— Так что? Правда ли моя, со-ратники? — выкрикнул Боромир, выбивая меня из воспоминаний событий, которые состоялись всего-то вчера.
— Твоя правда, старший сотник, так и есть все! — выкрикивают все десятники, я так же говорю что-то в одобрение слов Боромира.
Не стоит молчать и не реагировать вовсе на то, что сказал старший сотник. Иначе обязательно спросят есть ли что сказать.
Но пока не время.
Скажу, когда мой черед придет. Когда собравшиеся начнут думать, что особых перспектив и нету. У меня было и остается, что именно предлагать, причем цели я разделил на среднесрочные и долгосрочные. Но говорить о них хочу самостоятельно, а не в канве того, о чем нынче вещает Боромир.
Старший сотник предлагал усиливаться. Много серебра, коней, всего много, потому нужно в русских городах набирать охочих людей. А после можно послужить кому из старших князей. И я согласен со всем, что сказал старший сотник, но он хитро обходил вопрос… А куда идти все-таки?
— Тогда и я скажу, братья, — слово взял Никифор. — Я с князем нашим, куда бы он не шел, но…
И полилась практически такая же песня, как и минутой назад. Но тут так принято. Повторять, даже дословно, то, что говорили ранее, если только новый оратор полностью согласен со мнением предыдущего. И начавшийся ливень нипочем, только громче говорить нужно, даже кричать. Но нельзя сократить свое выступление, если оно официальное и в присутствии князя.
Сидеть было неудобно. Моя нога, задетая половецкой саблей, неприятно щипала и отзывалась не сильной, но неприятной ноющей болью. Я не мог найти такое положение, чтобы можно было бы не тревожить и не напрягать ногу.
Это я в бою, оставив в одном из половцев свое копье, сцепился со степным умельцем конного боя на саблях. Меня продавливали, уже дважды, я лишь интуитивно подставлял свой меч, потерявшись в круговерти поединка. И тогда за верное посчитал натянуть поводья, поставить своего коня на дыбы. Вот и вышло, что кипчак лишь концом своей сабли задел меня выше правого колена. Но когда мой конь передними копытами взрыхлил песок, я рубанул половца так, что рассек кольчугу и ключицу, а клинок вошел в плоть на сантиметров пятнадцать.
— Верно все, твоя правда, Никифор, — новая порция согласия опять выдернула меня из воспоминаний.
Какая, милота, вашу маму! Прямо съезд партии какой, где царит одна правильная линия, а остальное от Лукавого. Или, нет… Как там в кино показывали про собрания людей с психологическими проблемами? Почему кино? Потому как мне не приходилось в таком участвовать никогда.
И вот сидят в круге люди и князь такой: «А вот Влад, поприветствуем его!» И все хлопают и хором чуть ли не кричат: «Привет, Влад». А я такой… «Я Влад и мне нравится убивать врагов».
Проблемка, но тут все такие.
Чушь, конечно, но усталость и эмоциональные всплески и не такие образы в голову закинут.
Все высказывались, сами брали себе слово. Не было модератора, по типу того, как я фантазировал. Было своего рода местничество, каждый десятник знал, после кого должен высказаться. И что-то мне подсказывает, что это заседание, анонимных кого-то там, заканчивать мне.
Дождь стал чуть менее обильно поливать землю, деревья и поляну, на которой восседали воины. Прежний ливень, когда стояла такая стена воды, что я плохо видел сидящего в круге напротив меня десятника, закончился. Вернее перерос в моросящий, противный, но все равно нескончаемый поток воды. Уверен, что не только я продрог, но и все собравшиеся. Однако, никто не показывал вида. Мужской коллектив, он такой! Нельзя слабость показать, даже если есть реальная угроза заболеть пневмонией.
— Что скажешь ты, Влад? — спросил князь.
Я степенно встал, как мне казалось, с достоинством. Нужно показывать, что я не какой-нибудь отрок, случайно назначенный десятником. Я настоящий командир и имею право и на слово и на действие, в рамках клятвы, конечно. Хотя… ради большего блага, так и клятву побоку…
Небо, тёмное от затянувшихся туч, ярко осветилось. Молния, казалось была так близко, что еще чуть-чуть и до нее можно было дотронуться… Один раз… И последний.