Николас замолчал и откинулся на низкую спинку кресла. Выцедив в рот коньяк, он пристально разглядывал переливающуюся линзу лампы сквозь пустую рюмку. Он сильно опьянел - лицо обмякло, глаза стали стеклянными. В отличие от него, Коулфилд был почти трезв. Он, хотя пил часто, пьянел редко, а Метени пил редко, но если начинал, то напивался каждый раз.
— Ник, но зачем могут сейчас понадобиться боевые андроиды? Со времен Великого Объединения и подписания пакта о разоружении прошло много лет, и еще одна Мировая война нам не грозит – во всяком случае, так говорят вышестоящие. Или я неправ?
— Надеюсь, что прав. Но кроме войн остались мелкие локальные бунты, теракты… Такие роботы могут быть отличными полицейскими.
— Это и есть причина для их выпуска?
— Официально – да, а неофициально… Ну, это уже мои предположения, тебе о них знать не обязательно. Кстати, тот, кто это задумал, опасности не видит. Он напирает на директивы подчинения хозяевам-командирам, на ограничители поведения, на постоянные проверки правильности функционирования. Ответственность, понятное дело, на людях, а не на роботах… А все-таки, знаешь, меня мороз по коже продирает, когда я представляю себе такого вот супермена без души и без морали, с бластером наперевес.
Коулфилд наклонил голову, размышляя.
— Почему ты сказал: «Без души»?
— К слову пришлось.
— А вообще-то ты как думаешь, у них есть душа?
— Я считаю, что души нет ни у кого. Все это – так, из разряда веры в бога, - Николас указал пальцем на крест на шее Коулфилда. - Душа – религиозное понятие, нематериальная мистическая субстанция, которая существует для тех, кто боится смерти и хочет верить в то, что умрет только его тело, хочет верить в то, что смерть не конечна. Или ты понимаешь душу как что-то, что нас оживляет? То, что кардинальным образом отличает нас от роботов? Божественную искру, а? А что есть жизнь – движение, мышление? Но и роботы могут двигаться и мыслить. Наши эмоции? Мы создаем андроидов, которые обладают и этим тоже. И ведь они все разные, Джон, каждый из них с течением времени накапливает впечатления, обзаводится своим характером, своей индивидуальностью… В точности как мы, божьи творения, – он замолчал, подлил себе коньяку, выпил, не дожидаясь Коулфилда, и сказал: - Хватит про высокие материи. Как у тебя продвигается подготовка к экспедиции? Набрал себе отряд?
— Да, пригласил двух геологов из Планетологического института – муж и жена Уотсоны. Биологом поставлю Энди, а больше там никто из специалистов на первых порах не понадобится.
— А экипаж?
— Я отправил заявку Хилл, но она еще не ответила. Надеюсь, согласится. Правда, я слышал, что андроиды у нее не в чести… Ник, у Энди имеются какие-нибудь человеческие документы?
— У него номер на руке, вот и все его документы. Ты что, собираешься выдавать его за человека? Смотри, Джон, рискуешь. Я уж не говорю про Хилл – ты еще до отлета можешь нарваться на какого-нибудь роботофоба…
— А все-таки?
— Что же, один мой знакомый делает подобные фокусы, я дам тебе его номер, ты с ним сам свяжись, цену он скажет. Но имей в виду – это очень нездоровое занятие, и если у Хилл возникнут подозрения, она легко сможет их проверить, задав твоему помощнику-биологу прямой вопрос. Я бы на твоем месте не устраивал такие шуточки – это прямой путь к тому, чтобы здорово испортить с ней отношения. Я насмотрелся на таких, как она… - он оборвал себя, разлил по рюмкам остатки, разом проглотил свой коньяк и покрутил перед собой пустую бутылку. – Выпьем еще?
Коулфилд решительно вылез из кресла.
— Нет, мне хватит. Я, собственно, хотел только забрать Энди.
Николас тоже поднялся, не скрывая своего разочарования.
— Как знаешь… Энди! Прибери здесь, – он пропустил мимо себя андроида, взял Коулфилда под руку, вышел в прихожую вместе с ним и привалился плечом к стене возле открытой двери. - Я рад был повидать тебя, друг. Провожать до аэрокара не пойду, уж извини. Что-то ноги не держат. Устал. Хорошо мы с тобой посидели... Заедешь ко мне еще разок перед отлетом?
— Надеюсь.
4. Переговоры
Весь день шел дождь, но к вечеру перестук капель по подоконнику смолк, и когда Эмили вышла на крыльцо курортного домика, поднявшийся ветер уже раздувал остатки туч. Солнце скрылось за холмами, поверхность озера на горизонте слилась с небом, и только полоска тумана слегка намечала границу. Свинцовые пенистые волны с тяжелым шумом равномерно бились о серые прибрежные скалы. В поселке было тихо и пусто. Два киберуборщика бесшумно и слаженно приводили в порядок клумбы в палисаднике у соседнего дома, да крупная собака трусила по мокрой дороге, низко опустив вытянутую морду. От нечего делать Эмили долго смотрела на собаку, гадая, живая та или робот, и так и не пришла к определенному выводу. В век грандиозных многоярусных городов и миниатюрных квартирок живые домашние животные стали редкостью, облагаемой бешеным налогом, но здешний отдых был настолько дорогим удовольствием, что Эмили не удивилась бы, узнав, что большая часть местных курортников приехала сюда из своих коттеджей на Зеленом кольце.