— Это мы могли бы узнать из бортового журнала, если тот сохранился.
— Да, знаю, что такие, как Диана, вам не по душе. Не расскажете, в чем причина? Никто из андроидов не мог вам повредить, разве что непреднамеренно. Вряд ли кто-то из них обидел вас даже словом…
— Нет.
— Тогда почему же? Вы – звездолетчик, и большинство андроидов работает в космосе. Вы по долгу службы должны быть особенно терпимы к ним.
— Я работала с ними раньше и буду работать в дальнейшем, если понадобится. Мои чувства не имеют отношения к службе.
— Но чем вызвана ваша неприязнь?
— Они слишком похожи на нас, да еще во многом нас превосходят. Из-за этого некоторые считают их за людей - лучших, чем окружающие. А я не думаю, что этих существ, несмотря на их способность чувствовать «совсем-как-мы», о которой сейчас столько болтовни, следует очеловечивать, и уж тем более они недостойны привязанности к ним настоящих людей. Я считаю, что любые роботы – это машины, не более, и задумывались для помощи нам, а не для того, чтобы заменять нас во всем, – Эмили вспомнила искусственную девушку Сару, почувствовала, как щеки заливает предательский румянец, и умолкла, а Коулфилд рассмеялся:
— Значит, вы не любите андроидов всего лишь за их совершенство? Как это по-человечески.
— А почему вы их так любите, мистер Коулфилд? – резко спросила она, рассерженная не столько его расспросами, сколько собственной реакцией. - Или мне показалось?
Улыбка Коулфилда стала какой-то застывшей.
— Нет, не показалось. Как бы вам объяснить? Мне никогда не везло с людьми. Они слишком часто обижали меня, особенно когда я был юным, бедным и незнаменитым.
— И вы решили искать спасения среди роботов, которые так похожи на людей, но при этом относятся к вам лучше всякого человека, - хмыкнула Эмили.
— Абсолютно верно.
— Вам не кажется, что это…
— Смешно? Недостойно? Проявление душевной слабости?
— В общем, да. Ваши андроиды не способны относиться к вам по-другому, но при этом каждый из них будет относиться так к любому человеку, не только к вам. Вы… ну, довольствуетесь малым, идете по пути наименьшего сопротивления.
— По-вашему, следует искать сложные пути?
Она встала в тупик. В рассуждениях Коулфилда была своя логика, но…
Джон в открытую посмеивался, наблюдая за ее замешательством:
— Ладно вам, Хилл. В этом вопросе мы с вами никогда не придем к общему решению. Лучше скажите наконец: вы согласны занять должность капитана моего «Одиссея»?
«А почему бы и нет? – подумала она. - Меня ничего не держит на Земле. Это раньше здесь у меня был Джим, но не теперь».
Она пожала плечами и ответила:
— Хорошо. Сколько вы заплатите нам с Полом?
— Ах да, у вас второй пилот… Не волнуйтесь, не обижу, - он назвал приличную сумму, и Эмили подумала: «Почему он так хочет залучить меня в свой отряд?» И вновь Коулфилд будто прочитал ее мысли:
— Я обратился к вам, потому что предыдущие кандидаты отказались. К тому же вы нравитесь мне.
Эмили вытаращилась на него, Джон хихикнул и пояснил:
— Как все необычное. У нас ведь не так много женщин-звездолетчиков, а вы еще и капитан. Мне охота понаблюдать за вами поближе. Надеюсь, мой интерес вас не обижает?
— Нет.
— Ну и отлично. А теперь пойдемте, я вас провожу.
Эмили встала, хотела было протянуть руку собеседнику, но вовремя удержалась. Экзоскелет помог тому подняться, и по движениям Коулфилда она поняла, что ноги у него действительно не работают. Джон здоровой рукой набросил на себя куртку, а другую вытянул по направлению к гребню сопки:
— Выйдем наверх. Оттуда пойдете на турбазу или куда вам там нужно, а я еще посижу, полюбуюсь на местные мрачные пейзажи.
Они в молчании поднялись по пологому сухому склону. Из-под ног в разные стороны прыскали вялые после дождя, сонные под вечер кузнечики. С гребня открылся вид на курортный поселок – огоньки фонарей, одинаково-серые в сумерках домики с квадратами освещенных окон. В бухту сбегала лента старой зарастающей дороги - воздушный частный транспорт давно и основательно потеснил наземный. Возле пирса виднелась будка проката лодок, и сами лодки, как спящие утки, покачивались в своей заводи, огражденные от низких валов, катившихся со стороны скрытого в дымке противоположного берега. Солнце окончательно село; ветер гнал над землей обрывки не то тумана, не то низких облаков. Коулфилд оглянулся на Эмили: