— Не хочешь сыграть, крошка?
— С удовольствием, мистер Эли.
Коулфилд опустился на диван. У него слегка кружилась голова, и он чувствовал себя очень усталым и каким-то опустошенным. Экспедиция почти окончена - а что ждет его на Земле? Та же размеренная жизнь, которую он вел до отлета. Неплохая жизнь, только очень скучной она покажется после того, что было здесь... И вряд ли он когда-то еще увидит Диану. И эти люди – экипаж, ученые – с ними тоже придется расстаться. Нет, конечно, можно будет собираться иногда, только это будет не то и не так… Да что говорить! Главное состоит в том, что когда он вернется на Землю, он снова останется один, за исключением того, что изредка будет видеться с Николасом Метени. Ну и Энди, конечно, навсегда останется рядом…
Он посмотрел на Диану – та замерла у бильярдного стола, следя за катящимися шарами. И опять Коулфилду показалось, что он очутился на границе двух времен. Ему казалось, что еще немного, один шажок сквозь прозрачную завесу десятилетий – и он увидит «Победитель», увидит всех тех, кого давным-давно нет в живых. Призраки. Все они стали призраками. Все они остались жить лишь в памяти тех, кто их помнил. Только Диана была реальна – единственное звено, связавшее прошлое и настоящее…
— …Хорошо играешь, красотка, - услышал он голос Пола. Второй пилот положил кий и неторопливо надевал куртку. – Ну, так ведь ты и создана для того, чтобы все делать хорошо, верно?.. Спокойной ночи, Джон.
Шаги Пола стихли. Диана медленно прошлась вдоль дальнего края стола, оглядывая помещение, и Коулфилд спросил:
— У вас на «Победителе» была бильярдная?
— Нет. Наш корабль был совсем не так комфортен, как ваш. Доктор Новак считал все это, - она обвела рукой стол, диван и бар, - излишествами.
— Ему бы с Хилл работать, - усмехнулся Коулфилд. – А где ты научилась играть?
— Доктор Новак учил меня, когда я жила у него перед отлетом.
Диана стояла возле бильярдного стола, маленькая и очень стройная, и Коулфилд не мог отвести глаз от нее; он смотрел на предметы, на пустой экран, на бильярдный стол, но вновь и вновь переводил взгляд на искусственную женщину.
— Мистер Коулфилд, - позвала Диана, - вы сказали очень хорошую речь на ужине. Уверена, ваша речь понравилась бы Виктору, он нашел бы ее верной и справедливой. И мне приятно, что вы признаете мои заслуги, как когда-то признавал их он.
Коулфилд прищурился, внимательно глядя на ее треугольное, не вполне правильное, но пленительное личико, сейчас полностью открытое из-за убранных назад волос.
— А остальные твои товарищи с «Победителя» - они не признавали твоих заслуг?
— Товарищи?
— Да. А ты не считала этих людей, Аниту и Ферье, своими друзьями?
— Видите ли, я-то не человек.
— Они плохо относились к тебе?
— Это зависит от того, что считать плохим отношением.
— Откуда мне знать? Может быть, они смотрели на тебя свысока, или пренебрежительно разговаривали, или не считались с твоим мнением, или не называли тебя по имени, как Пол, или вообще старались не приближаться к тебе, как Хилл… Не имею представления, поэтому и спрашиваю.
— Как Хилл… - повторила Диана, перекатывая бильярдный шар по сукну. – Нет, так, как она, ко мне никто не относился. Я впервые вижу человека, у которого я вызываю такое… отторжение.
— Надеюсь, тебя это не очень задевает? – с беспокойством спросил Коулфилд. – Это просто фобия, ты же понимаешь.
— Меня это не задевает, но я не понимаю капитана. С ее стороны это выглядит очень неразумно, - Диана положила перед собой еще один шар и резко толкнула его, целясь в первый. Шары ударились друг о друга с резким сухим звуком. – К тому же, я заметила, что она хорошо относится к Энди. Это очень странно – ведь он более робот, чем я.
— Во-первых, она не знает, кто он такой, и ты не говори ей, прошу; а во-вторых – что ты подразумеваешь под словами: «больше робот», чем ты?
— Он слишком зависит от людей, - ответила Диана. - Он полностью подчиняется людям.
Коулфилд широко открыл глаза и подался вперед, готовый спросить: «А ты - нет?», но Диана продолжала: