Выбрать главу

У «Огайо», самого крупного и самого лучшего подводного ракетоносца американского флота, были и свои недостатки: при водоизмещении в 16600 тонн в надводном положении и 18700 тонн — в подводном этот кашалот медленно всплывал и еще медленнее погружался. Ему, способному держать под контролем немыслимое морское пространство — четырнадцать миллионов квадратных миль, — нужен был и соответствующий оперативный простор. Атомный реактор с водяным охлаждением S8G мчал «Огайо» со скоростью сорок узлов, но китайская орбитальная станция лишила лодку ее могучих челюстей — двадцать четыре ракеты «Трайдент-1 С—4 MIRV» были демонтированы, пусковые шахты пусты, а единственным оружием остались четыре торпедных аппарата и торпеды «Марк-48».

Вил, подводник с двадцатилетним стажем, так до конца и не сумел побороть страх замкнутого пространства, охватывавший его с особенной силой на центральном командном посту, где в красноватом свете его со всех сторон тесно обступали люди и приборы — бесчисленные электронные планшеты, мерцающие зеленым экраны систем обнаружения, дисплеи компьютеров, где стоял особый запах, присущий всем подводным лодкам, — смесь дизельного масла, сигаретного дыма и давно не мытых мужских тел, покрывающихся потом в минуты опасности. Минуты такие случались часто, и никакие, даже самые усовершенствованные кондиционеры не могли справиться с этим едким букетом.

Перед Норманом на отдельных консолях стояли два командирских и поисковый перископы и пульт управления устройствами, выдвигавшими штыри радиоантенны, РЛС обнаружения и навигационного радара. Рядом в лениво-скучающих позах томились старший помощник лейтенант Джек Барр и трое его людей, раньше, когда ракеты еще были оружием, отвечавших за компьютеризованную систему наведения ракет «Марк-98», а теперь обслуживавших компьютеры управления торпедным огнем «Марк-118», РЛС обнаружения надводных целей ВPS—15А и систему РЭБ WLR—8. За спиной командира находился гидроакустический комплекс BQQ—6, перед которым сидели два оператора и лейтенант Лоуренс Мартин или просто Ларри. По левую руку — приборы инерциальной навигационной системы, гироскопы и акселерометры, фиксировавшие ход «Огайо» во всех направлениях и скорость лодки в надводном и в погруженном положении. Оператор давал штурману показания оптики и электроники и мог определить местоположение лодки с точностью до двухсот ярдов в любой точке земного шара.

Норман Вил барабанил пальцами по колену. Через тридцать секунд предстояло подвсплыть на перископную глубину и оглядеть бухту. Командир вздохнул. «Мичиган» сменит их только через четыре дня, и они пойдут на Перл-Харбор, там проведут текущее переоборудование, а он сможет вырваться в Сан-Диего повидать жену Рэйчел и дочек — Сильвию и Бернис. Рэйчел, хоть и родила ему двух девочек, осталась такой же свежей и стройной, как и двадцать лет назад, когда они познакомились. Как у всех, кто по многу месяцев не видит ни одного нового лица и занимается утомительным и нудным делом наблюдения и поиска, фантазии Нормана Вила всегда были мучительно предметными и яркими до галлюцинаций. Рэйчел являлась ему не только в те долгие ночные часы, когда он в лютой мужской тоске ворочался на своей узкой койке, физически ощущая рядом с собой ее нагое тело, но и когда он прокладывал курс, вертел ручки перископа или просто сидел, слушая «травлю» своих офицеров. Он вдыхал аромат ее кожи. Он чувствовал ее присутствие.

Покашливание старшего помощника отвлекло его от этих мыслей. Он взглянул на часы и отрывисто скомандовал:

— Перископ поднять!

Вахтенный старшина, повернув кольцо гидравлического фиксатора, высвободил перископ, скользнувший вверх из своей шахты.

— Стоп! — сказал Вил, когда линзы оказались над поверхностью воды.

Согнувшись чуть ли не вдвое и расщелкнув сложенные рукоятки перископа, он взялся за них и описал полную окружность. Вмонтированная в перископ камера посылала на монитор сероватые «картинки».

— Пусто, командир, — сказал Джек, глянув на монитор.

— Пусто так пусто, — пробурчал Вил и подумал про себя: «Ничего. Арабами и не пахнет». — Акустик!

— Есть акустик!

— Ну, что там?

— Ничего, сэр, — раздалось у него за спиной.

— Отлично. Еще три фута вверх.

Перископ плавно ушел у него из рук, и Вил наконец-то смог распрямиться, приникнув к резиновому наглазнику.

Взвившись над перископом, антенная решетка стала принимать высокочастотные сигналы, передавая их в приемник, и на индикаторе РЛС замигали два огонька.

— Сэр, — сказал оператор. — Два поисковых радара. По характеристикам импульсов — береговые. Это не самолет и не корабль.

— Откуда? С мыса Гамова?

— Так точно.

— Отлично, — повторил командир.

Он и в самом деле был доволен. Кораблей нет, самолетов тоже, а береговые локаторы на таком расстоянии их перископ не засекут. Хотя лодка не подходила ближе двадцати четырех миль и формально находилась в нейтральных водах, русские считали стомильную зону вокруг Владивостока своими территориальными водами. И несколько раз за эти два месяца Норман видел, как по акватории порта кружили крейсер «Кара» и эсминец «Современный». У обоих на борту были самые совершенные ГАСы,[21] самонаводящиеся торпеды и вертолеты К—27, оборудованные акустическими радарами и способные сбрасывать РГАБ[22] и глубинные бомбы. Русские ясно давали понять, что не потерпят вторжения в свои воды.

Норман почувствовал, как палубу качнуло вниз и вправо.

— Внимательней на рулях, мистер Т! — крикнул он стоявшему возле рулевых-горизонтальщиков высокому тонкому лейтенанту с непроизносимым польским именем Матеуш Тышкевич.

Никто из экипажа такого не мог выговорить, и потому все называли этого благодушного, неизменно улыбчивого уроженца Южного Бронкса «мистер Т» или «мистер Мэт». Однако сейчас улыбка сбежала с его лица. Лейтенант повторил команду рулевым, и те, поглядывая на экран, спустя несколько секунд выровняли киль.

Вил продолжал вращать перископ. Здесь, севернее сорок второй параллели, линзы перископа часто утыкались в густой туман. Сейчас ветер раздергал его в клочья, и в прогалинах по правому борту виднелись сопки Поворотного, по левому всего в восьми милях выступал из воды остров Русский, но мыс Гамова был скрыт плотной темно-серой пеленой, похожей на свинцовую пыль.

Сделав оборот на 360 градусов, Норман сказал Барру:

— Ничего. Ни кораблей, ни самолетов. Ветер — норд, десять узлов, высота волны — два фута, видимость отличная. — Со щелчком сложив рукоятки перископа, он отступил от него, скомандовав: — Перископ убрать! — Зажужжал электромотор, и хорошо смазанная труба бесшумно втянулась в свою шахту. Норман глянул на часы: перископ оставался на поверхности 8,2 секунды. — Отлично. В самом деле, отлично, — сказал он сам себе.

Показав на монитор, укрепленный наверху, Барр спросил:

— Будете смотреть запись?

— Чего на нее смотреть?! Поставил бы лучше порнушку какую-нибудь, а то скоро забуду, как это вообще делается. — По ЦКП порхнул негромкий смешок. — Ладно, прокрути.

Через несколько секунд на мониторе возникло изображение, снятое укрепленной чуть ниже перископа камерой, но оно ничем не отличалось от того, что видели минуту назад его глаза. Он зевнул.

— Старший помощник, принимайте вахту, — и с нескрываемой тоской добавил: — Курс прежний.

— Есть курс прежний, — отозвался Джек Барр.

Но прежде чем командир успел повернуться и шагнуть к переборке, отделявшей ЦКП от жилых отсеков и его каюты, раздался голос Ларри Мартина:

— Сэр, у Пейна кое-что интересное.

Не больше пяти-шести шагов должен был сделать Норман Вил, чтобы оказаться за спиной главного акустика Боба Пейна. Огромный пятнадцатифутовый сенсорный преобразователь гидролокатора, укрепленного в носовой части лодки, засек шумы какого-то судна, передал их на компьютер, в памяти которого хранились частотные характеристики всех кораблей ВМФ СССР, и на зеленом дисплее перед Пейном замелькали их визуальные символы.

— Незарегистрированные характеристики, сэр. Неизвестное судно, — сказал он, прижимая к уху наушник. — Одно или несколько. Дальность шесть-семь миль.

вернуться

21

Гидроакустические системы.

вернуться

22

Радиогидроакустические буи.