- Пусто так пусто, - пробурчал Вил и подумал про себя: "Ничего. Арабами и не пахнет". - Акустик!
- Есть акустик!
- Ну, что там?
- Ничего, сэр, - раздалось у него за спиной.
- Отлично. Еще три фута вверх.
Перископ плавно ушел у него из рук, и Вил наконец-то смог распрямиться, приникнув к резиновому наглазнику.
Взвившись над перископом, антенная решетка стала принимать высокочастотные сигналы, передавая их в приемник, и на индикаторе РЛС замигали два огонька.
- Сэр, - сказал оператор. - Два поисковых радара. По характеристикам импульсов - береговые. Это не самолет и не корабль.
- Откуда? С мыса Гамова?
- Так точно.
- Отлично, - повторил командир.
Он и в самом деле был доволен. Кораблей нет, самолетов тоже, а береговые локаторы на таком расстоянии их перископ не засекут. Хотя лодка не подходила ближе двадцати четырех миль и формально находилась в нейтральных водах, русские считали стомильную зону вокруг Владивостока своими территориальными водами. И несколько раз за эти два месяца Норман видел, как по акватории порта кружили крейсер "Кара" и эсминец "Современный". У обоих на борту были самые совершенные ГАСы [гидроакустические системы], самонаводящиеся торпеды и вертолеты К-27, оборудованные акустическими радарами и способные сбрасывать РГАБ [радиогидроакустические буи] и глубинные бомбы. Русские ясно давали понять, что не потерпят вторжения в свои воды.
Норман почувствовал, как палубу качнуло вниз и вправо.
- Внимательней на рулях, мистер Т! - крикнул он стоявшему возле рулевых-горизонтальщиков высокому тонкому лейтенанту с непроизносимым польским именем Матеуш Тышкевич.
Никто из экипажа такого не мог выговорить, и потому все называли этого благодушного, неизменно улыбчивого уроженца Южного Бронкса "мистер Т" или "мистер Мэт". Однако сейчас улыбка сбежала с его лица. Лейтенант повторил команду рулевым, и те, поглядывая на экран, спустя несколько секунд выровняли киль.
Вил продолжал вращать перископ. Здесь, севернее сорок второй параллели, линзы перископа часто утыкались в густой туман. Сейчас ветер раздергал его в клочья, и в прогалинах по правому борту виднелись сопки Поворотного, по левому всего в восьми милях выступал из воды остров Русский, но мыс Гамова был скрыт плотной темно-серой пеленой, похожей на свинцовую пыль.
Сделав оборот на 360 градусов, Норман сказал Барру:
- Ничего. Ни кораблей, ни самолетов. Ветер - норд, десять узлов, высота волны - два фута, видимость отличная. - Со щелчком сложив рукоятки перископа, он отступил от него, скомандовав: - Перископ убрать! - Зажужжал электромотор, и хорошо смазанная труба бесшумно втянулась в свою шахту. Норман глянул на часы: перископ оставался на поверхности 8,2 секунды. Отлично. В самом деле, отлично, - сказал он сам себе.
Показав на монитор, укрепленный наверху, Барр спросил:
- Будете смотреть запись?
- Чего на нее смотреть?! Поставил бы лучше порнушку какую-нибудь, а то скоро забуду, как это вообще делается. - По ЦКП порхнул негромкий смешок. - Ладно, прокрути.
Через несколько секунд на мониторе возникло изображение, снятое укрепленной чуть ниже перископа камерой, но оно ничем не отличалось от того, что видели минуту назад его глаза. Он зевнул.
- Старший помощник, принимайте вахту, - и с нескрываемой тоской добавил: - Курс прежний.
- Есть курс прежний, - отозвался Джек Барр.
Но прежде чем командир успел повернуться и шагнуть к переборке, отделявшей ЦКП от жилых отсеков и его каюты, раздался голос Ларри Мартина:
- Сэр, у Пейна кое-что интересное.
Не больше пяти-шести шагов должен был сделать Норман Вил, чтобы оказаться за спиной главного акустика Боба Пейна. Огромный пятнадцатифутовый сенсорный преобразователь гидролокатора, укрепленного в носовой части лодки, засек шумы какого-то судна, передал их на компьютер, в памяти которого хранились частотные характеристики всех кораблей ВМФ СССР, и на зеленом дисплее перед Пейном замелькали их визуальные символы.
- Незарегистрированные характеристики, сэр. Неизвестное судно, - сказал он, прижимая к уху наушник. - Одно или несколько. Дальность шесть-семь миль.
- Может, это кит? Или подводная лодка?
- Нет, сэр, - Пейн показал на дисплей, на котором плясали ломаные линии, показывавшие источник шумов. - Мощные машины. Высокая истинная скорость - один-восемь-ноль.
- Ого-го, командир, - сказал Ларри Мартин. - Если это землетрясение, то не меньше десяти баллов по шкале Рихтера.
Вил, ворча что-то, взял наушники и услышал характерный нарастающий шум гребных винтов, рассекающих воду, и постепенно сумел в этой мешанине звуков выделить две различных частоты. Затем в наушники медленно вползло посвистывание. Норман быстро глянул на зеленовато мерцающий дисплей в поисках вспыхивающих точек и, к немалому своему удивлению, ничего не увидел.
- Два корабля, сэр, - сказал Пейн. - Но такие признаки попадаются мне впервые, ничего подобного пока не слышал.
- Черт, они уже совсем близко, - сказал Вил.
- Их экранирует термоклин, - заметил акустик.
Вил внятно выругался. Здесь, на севере, звукопроводимость была ужасающая. Море из-за постоянно меняющихся температур представляло собой настоящий слоеный пирог, а там, где отдельные слои теплой воды на поверхности встречались с холодными глубинными течениями, возникал почти непроницаемый барьер, действовавший как экран-отражатель и защищавший от акустических сигналов. Это играло на руку подводникам, а вот сегодня сработало против командира "Огайо". Вил обернулся к старшему помощнику:
- Над нами, по всей видимости, полным ходом идут два боевых корабля. Турбины работают с полной нагрузкой. - Он побарабанил пальцами по приборной панели. - Когда "Трепанг" засек два эсминца на входе в Корейский пролив?
- Почти тридцать пять часов назад, - ответил, заглянув в вахтенный журнал, Барр.
- А ведь это они и есть, - задумчиво сказал командир. - Те самые ливийские эсминцы.
- Они в трех милях, сэр, - доложил Пейн, - скорость - тридцать один узел. Через шесть минут десять секунд пройдут в четырех тысячах ярдов у нас по левому борту.
- Отлично. - Вил подошел к перископам и, напряженно размышляя о чем-то, стукнул в них костяшками пальцев. - Они ведут гидроакустический поиск?
- Нет, сэр. У меня только шумы двигателей и корпуса.