Но Билли не был счастлив. Интервью отняло куда больше времени, чем он ожидал, учитывая, что оно было для обеденных новостей, где едва успеваешь понять суть сюжета, а они уже переходят к следующему. После они объясняли, что был скудный на новости день, происходило не так много всего, так что они решили «сделать акцент» на возобновлении дела и на недавней критике местной полиции.
Теперь он сидел в задней части машины, которую продюсер организовал, чтобы отвезти его домой из студии в Ньюкасле, и, при обычных условиях Билли бы посчитал это правильным отношением к себе. Билли предполагал, что ему придется дожидаться автобуса на станции Ворсвик-стрит, но вот он здесь, его везет домой настоящий водитель, работающий на телекомпанию, а не просто старое такси, подозванное у офисов свистом.
Но Билли все равно не был доволен, и он не совсем понимал почему. Теперь, когда он думал об этом, он на самом деле не мог вспомнить ни вопросы, которые задавала ему репортер во время интервью, ни ответы, которые ему с трудом удавалось выдавить из себя. Сочетание жара в студии и пива в его организме заставило его почувствовать головокружение, и ему не хватило собранности, которую обычно он проявлял в таких делах. Нельзя быть слишком осторожным, когда имеешь дело с прессой. Они всегда пытаются подловить тебя и заставить выглядеть виноватым, даже когда это вообще не твоя вина.
Нет, не поэтому.
Дело было в том, что это был прямой эфир. В какой-то момент он практически забыл, как дышать, и начал говорить слишком быстро: в спешке, как будто его слова пытались угнаться друг за другом, и с придыханием. Он провел последние пять минут интервью, чувствуя, что ему срочно нужно в туалет, и, жалея, что не сходил в уборную до начала интервью.
Он лишь надеялся, что не казался слишком напуганным, но в любом случае, какая разница? Ему заплатили, и все тут. Теперь они уже не могут вернуть себе деньги. Слишком поздно.
Все же, Билли не мог избавиться от чувства, что что-то прошло, до ужасающего, не так.
Продюсеры ничего не сказали. Они казались вполне довольными его участием, но у Билли глубоко внутри было ощущение, что он не смог полностью объясниться или даже толком быть понятым. Билли не знал слова «предчувствие», но это именно то, что он сейчас испытывал.
И все из-за Сьюзан.
Почти всегда все было из-за Сьюзан.
***
― Том! ― позвала Хелен, и он вздрогнул. ― Том! ― в этот раз громче, так что он уже не мог ее проигнорировать. ― Тут есть кое-кто, кто хочет с тобой познакомиться.
Том натянул улыбку на лицо, чтобы скрыть свои истинные чувства, а затем повернулся к ним, про себя решив убить Хелен, как только они снова окажутся одни. Он оказался захвачен врасплох улыбкой на лице красивой молодой девушки, сидящей напротив Хелен. Начать с того, что он не рассмотрел ее должным образом в начале, но теперь, когда он хорошо ее рассмотрел, его настроение начало смягчаться. Может быть, дело было в том, как маленькое черное платье облегало ее фигуру. Возможно, нет никакого вреда в том, чтобы поздороваться. Он подошел к ним.
― Не могу поверить, ― произнесла молодая женщина. ― Я так увлеклась вашей книгой. Она великолепна.
― Спасибо, ― сказал он, а затем искренне добавил, ― вы первый человек, которого я вижу, читающим ее.
― О ней были хорошие отзывы, ― ободряюще сказала Хелен, ― и Том был представлен в национальной газете, как восходящая звезда в сфере журналистских расследований.
― Правда? ― женщина, казалось, была очень впечатлена.
― Ну, это был август, ― сказал Том, и так как она выглядела так, будто не поняла его, добавил, ― Никаких новостей в августе. Даже у террористов каникулы, ― затем он понял, что она могла не так понять его черный юмор, так что продолжил: ― Я хочу сказать, должно быть, день был не богатым на новости.
― Как вы видите, Тому сложно принять собственный успех.
― И вам тоже, ― напомнила женщина. ― Предполагаю, что вы Хелен?
― Это я, ― признала она.
― Вы тоже есть в его книге.
― Она мозг операции, ― сказал Том. ― Я лишь делаю чаю и по большей части веду машину.
Хелен состроила ему гримасу, так как он совсем не старался. Женщина не обратила внимание. Она улыбалась Тому. Это была теплая, сияющая улыбка, она начала завоевывать его симпатию. Улыбкой и неоспоримым фактом, что она была женщиной поразительной красоты, с каштановыми волосами длиной до плеч и пронзительными зелеными глазами, которые захватили его в плен.
― Простите, ― сказал он. ― Я не спросил вашего имени.
― Лена.