— А оказалось иначе?
— Ее определили в транспортный батальон водителем грузовика.
— Если она богатая, то почему не уволилась?
— Не из такого она теста. Она добивалась перевода. Пять раз ходила к одному подонку полковнику на собеседование. Он намекнул, что если она разденется, то это может помочь.
— И?..
— Она сгубила ему карьеру. После этого ее перевели, куда она хотела. В пехотную часть непосредственной поддержки. Но ведь знаете, как обычно рассуждают? Нет дыма без огня. Решили, что она с ним трахалась. Его уволили. В конце концов она не выдержала сплетен и тоже уволилась.
— Вы с ней близки?
— Не очень. Не так, как мне, возможно, хотелось бы.
— Вы ее любите?
Ламар скорчила гримасу.
— Она на самом деле замечательный человек. Но я в свое время наломала дров. Я была молодой, папа умер, мы бедствовали. Богатый мужчина влюбился в маму и удочерил меня. Я решила, что любить сестру не обязана, ведь она мне всего лишь сводная. А когда умерла мама, я почувствовала себя одинокой и потерянной. Так что теперь для меня сводная сестра — просто одна из хороших знакомых, что-то вроде близкой приятельницы. Думаю, она чувствует ко мне то же самое. Но мы отлично ладим.
— Если она богата, значит, богаты и вы?
— Богаче, чем вы считаете. Отчим поступает с нами по-справедливому, хотя я ему не родная дочь, а она — родная.
— Вам повезло.
Ламар помолчала, потом добавила:
— Скоро мы станем еще богаче. К несчастью, он серьезно болен. Два года боролся с раком, но сейчас умирает. Нам достанется большое наследство.
— Мне жаль, что он болен.
— Мне тоже. Это так тяжело, — сказала Ламар.
Они замолчали. Под шорох шин убегали назад километры.
— Вы предупредили сестру? — спросил Ричер.
— Сводную сестру.
— Почему вы это подчеркиваете?
— Потому что Блейк отстранит меня, если решит, что меня это слишком трогает. А я хочу заниматься этим делом.
Она немного помолчала и продолжила:
— Семья — щепетильный вопрос для меня. Когда умерла мама, они могли порвать со мной отношения, но не порвали. Они всегда были со мной щедрыми и очень справедливыми, мне стыдно за то, что сначала я называла себя Золушкой.
— Вы ее предупредили? — еще раз спросил Ричер.
Ламар покосилась на него:
— Конечно, предупредила. Велела никого не впускать.
— Она серьезно к этому отнеслась?
— Уж я постаралась.
— Отлично. Теперь можно беспокоиться только о восьмидесяти семи.
Миновав Нью-Джерси, они проехали сто тридцать километров по Мэриленду, обогнули округ Колумбия, въехали в Виргинию и еще шестьдесят километров добирались до Квонтико.
Когда Ламар свернула с автострады на безымянную, вьющуюся через лес дорогу, Ричер сосредоточился и принялся запоминать ориентиры. Он никогда не был в Квонтико. Машина свернула за поворот, лес кончился, и они оказались у караульной будки с окном из пуленепробиваемого стекла. К ним шагнул вооруженный охранник. За ним в отдалении виднелось скопление длинных невысоких домов, и среди них пара высоток, окруженных безукоризненными газонами. Если не считать ограждения из колючей проволоки и вооруженной охраны, все тут напоминало территорию университета.
Ламар опустила стекло и начала рыться в сумочке в поисках удостоверения. Охранник, разумеется, знал, кто она, но правила есть правила. Он кивнул, как только Ламар вытащила руку из сумки. Затем перевел взгляд на Ричера.
— У вас должна быть на него бирка.
— Да, мистер Блейк об этом позаботился.
Охранник нырнул в будку и вышел с ламинированной биркой на цепочке. Он протянул ее в окно, и Ламар передала бирку Ричеру. На ней были его имя и старая армейская фотография. Бирку пересекала бледная буква «П».
— «П» означает посетитель, — объяснила Ламар. — Ни в коем случае не снимайте бирку, а то вас застрелят. Я не шучу.
Охранник поднял шлагбаум. Ламар закрыла окно и проехала на стоянку перед самым большим зданием.
— Что теперь?
— Теперь за работу.
Ричер надел бирку на шею, открыл дверцу и вышел. Стеклянная парадная дверь распахнулась, и к ним шагнул Поултон.
— Я провожу вас в вашу комнату, чтобы вы смогли разложить вещи, — произнес он.
— У меня нет вещей, — сказал Ричер.
Поултон растерялся.
— Все же я провожу.
Они поднялись на третий этаж и очутились в тихом коридоре. Поултон подошел к самой обычной двери и открыл ее. За ней оказался типовой номер мотеля. Ванная — направо, стенной шкаф — налево, кровать, стол и пара стульев, ненавязчивая цветовая гамма.