- А теперь иди-ка одеваться, - добавил Калум, посчитав, что девушка успокоилась. - Выбери что-нибудь посимпатичнее. Ты же не хочешь показаться перед гостями в таком виде?
Это была ошибка.
- Ты не понима-а-аешь! - проныла Акорна, и все началось сначала, с жалобным ржанием и рыданиями до икоты.
Калуму оставалось только беспомощно похлопывать ее по плечу и молиться богам сходящихся уравнений, чтобы Гилл, или Джудит, или Рафик, или хоть кто-нибудь, кто понимает женскую логику, прилетел раньше, чем явятся линьяри и спросят, чем пилот обидел их дитя. Впрочем, к его большому облегчению, Акорна успокоилась довольно быстро, снова - хотя бы внешне - став милой, тихой девочкой, которую Калум помнил. В прежнее расположение духа ее вернуло прибытие Джошуа Флауза с первыми плотами. Заслышав плеск, Акорна торопливо ополоснула лицо холодной водой и натянула комбинезон.
- Извини, - пробормотала она. - Я вела себя, как дура, а работы у нас очень много. Калум, не стоит ли вернуться на "Прибежище" и забрать наших грузчиков?
- С тем же успехом я могу перебросить первую партию колонистов на высоты, а уже оттуда - на "Прибежище", - решил пилот. - Только вещи им придется здесь пока оставить. Пусть возьмут не больше, чем может унести каждый. Когда я спущу мальчишек на нижсторону, пусть они и таскают тяжести.
Это решение вызывало такую бурю негодования, что усмирить ее сумела одна Акорна. По мере того, как она брела по луже, обмениваясь парой фраз вполголоса с каждой кучкой поселенцев на груженом драгоценными пожитками плоту, гневные крики смолкали и рушимские фермеры неохотно отгоняли плоты к размокшему "берегу", где Джошуа Флауз демонстрировал талант, позволивший ему занять место здешнего мэра, быстро и четко разделяя каждую груду вещей не то, что может перенести эксперименты доктора Хоа над здешним климатом, если бережно сложить в ангаре, и те вещи, что из-за хрупкости придется брать с собой.
Несмотря даже на этот строгий отбор, и то, что каждому колонисту приходилось самому тащить вещи, Калуму и Акорне хватило дел. Детям, старикам, инвалидам надо было помочь забраться на борт "Акадецки", и помощники уже не могли нести свой груз. Калум лично отволок по трапу чайный сервиз, с большими трудами, чашечка за чашечкой привезенный кем-то из самой федерации Шенджеми, и тут же проклял себя за то, что тратит время на ерунду, когда увидал, что Акорна бредет по бабки в мутной воде, а двое малышей сидят у нее на плечах и нежно поглаживают рог. К тому времени, когда трюм "Акадецки" заполнился беженцами, Калум и Акорна, равно как самые крепкие и здоровые колонисты, решившие вначале вывезти детей и стариков, вымотались вконец, да вдобавок промокли от пота и измазались в грязи. И все же физический труд, казалось, хорошо повлиял на Акорну. А может, глаза ее засияли вновь оттого, что вокруг девушки крутилась, воркуя, малышня, завороженная ее рогом и серебряной гривой.
Нестойкое спокойствие поселенцев едва не рассыпалось, впрочем, когда Калум приказал Акорне подниматься на борт, заявив, что больше пассажиров "Акадецки" за один рейс не примет.
- Откуда нам знать, что вы вернетесь? - кричал широкоплечий мужчина, едва не падая от усталости - он заносил ослабевших по трапу на руках.
- Никуда вы с моими детьми не улетите без меня! - яростно вскрикнула молодая мамаша.
Угроза бунта отступила, только когда Акорна, прежде чем Калум успел ее остановить, сбежала по трапу.
- Я останусь с вами, - провозгласила она мягко и ясно, и недовольство тотчас улеглось.
- Ну, если она...
- Придурок ты, Касс, - бросил кто-то начавшему возмущаться здоровяку. Мог бы догадаться, что такие, как она, нас дурить не станут.
- А мне откуда знать-то? - запротестовал несчастный Касс. - Я таких, как она, и не видывал никогда.
- А ты глаза разуй... Забыл, что ли, кто нам воду очистил?
Акорна вежливо оттеснила фермеров от корабля и помахала высунувшемуся в люк Калуму.
- Давай! - подбодрила она его. - Все будет в порядке.
Калум поднял корабль, как только поселенцы отошли достаточно далеко, хотя дурные предчувствия и обуревали его. Что скажут Рафик и Гилл, если узнают, что он оставил Акорну в подобной ситуации одну, хоть и ненадолго? Хотя выбора не было... и если повезет, никто не узнает.
Акорна не опасалась за себя; у нее не было времени бояться. Слишком много промокших, грязных, озлобленных фермеров надо было организовать, слишком много брошенных в последнюю минуту пожитков, слишком много весточек в последнюю минуту: "Только мое все не разбрасывайте, а главное, тетушку Нагу не подпускайте близко.... Тут мои кубики с записями - не намочите только, это единственная на Рушиме библиотека... Вот этот стол не разворачивайте, видите, у него тогда ножка отваливается, а так вообще крепкий стол, хороший".
Стол и правда был крепкий: чтобы доволочь его до размокшего берега, Акорне потребовалась помощь широкоплечих Флауза и Касса.
- Тут и бросим, - распорядился Флауз. - Я вызову мотовоз из районов засухи - наши-то все от сырости посдыхали. - Он утер пот со лба. - Прах меня побери, если я знаю, как старик Лабриш его сюда дотащил, с его-то ревматизмом.
Акорна потерла поясницу, молчаливо соглашаясь с мэром. Как ни была сильна девушка, утомление начинало сказываться. Ей пришлось отнести на борт корабля почти всех детей - у нее на руках они вели себя спокойней даже, чем с родителями.
Одна из матерей сидела у воды и тихо плакала, не замечая, что грязь пачкает рукава ее комбинезона. Слезы струились нескончаемым потоком по лицу и капали в озеро, смешиваясь с грязными водами разлившейся до горизонта лужи. Акорна узнала ту юную женщину, что не хотела отпускать своих детей.
- С ними все будет в порядке, - промолвила девушка тихо, присаживаясь рядом, прямо в грязь. - Обещаю. Калум вернется очень скоро, и вы снова будете с детьми, на сухом месте, где нет грязи, где можно выспаться в тепле и сухости...
- Они без меня напугаются!
- Скоро вы будете с ними, - повторила Акорна, - а покуда за ними присмотрят ваши старики, да и Калум неплохо с детьми обходится.
Молодая женщина фыркнула.
- По нему и не скажешь, что он их вообще терпит.
- Внешность обманчива, - улыбнулась Акорна. - Калум меня вырастил с пеленок, и терпения у него куда больше, чем можно подумать.