И не сказав больше ничего, он наклонился к девушке, и острый клинок, словно стальное зеркало, сверкнул в его руке…
Глава 7 На краю мира
И тут появился огромный серый волк. Грозно рычащий косматый серый волк — гигантские, обнаженные клыки. На тощей морде зверя сверкали глаза, напоминавшие диски золотистого пламени.
Он подобрался для прыжка, поджал задние лапы, шерсть встала дыбом у него на холке. Когти царапали и скребли скалу, словно зверь примеривался. А в следующие мгновение он взвился в воздух, словно серая молния.
Шамад замер от удивления, когда перед ним неожиданно появился чудовищный волк. Словно окаменел, неожиданно встретив призрака. Когда волк прыгнул, самозванец неожиданно взмахнул ножом, и его острие метнулось к груди огнегривой девушки.
Огромный волк, пролетев по воздуху, обрушился на наклонившегося над девушкой безумца. Ужасные острые клыки поймали запястье, сжимавшее нож. Челюсти хрустнули, переломив кость. Хлынула кровь… Шамад громко вскрикнул, высоким и пронзительным голосом, как ребенок, когда клыки дикого волка сомкнулись на его руке.
Кроме того, толчок сбил Шамада с ног. Он упал на спину на голый камень, и кинжал со звоном ударился о камень.
Самозванец вновь пронзительно закричал, пытаясь уберечь шею от щелкающих клыков. Вонючее, тяжелое дыхание гигантского волка показалось ему непереносимым, обожгло лицо. За несколько секунд его лицо и горло были разодраны в клочья и залиты кровью. Лицо Шамада превратилась в ужасную алую маску, и только безумные, сверкающие глаза по-прежнему неотрывно смотрели на замершую от ужаса девушку.
Потом откуда-то появился Каджи, заслонил солнце, закрыл своим торсом небо. Лицо молодого варвара казалось угрюмым.
Двумя огромными шагами он подошел к борющимся: к волку и человеку, которые сплелись в смертельной схватке. Наклонившись, он вцепился могучими пальцами в плечо хищника и оторвал его от задыхающейся в крике жертвы.
Топор Фом-Pa взлетел, сверкнул на солнце, а потом упал, со свистом рассекая воздух. Острая сталь заскрежетала и со звоном ударилась о камень. Брызнула удивительно красная кровь, невероятно красивого пурпурного цвета.
И отрубленная голова Шамада покатилась в сторону врат Города Бессмертных по каменистой земле, с глухим стуком, словно очень большой, мягкий, перезрелый фрукт.
Гордость кочевников Чаууима Козанга была восстановлена.
Огромный волк — Базан — подошел к Тьюре, которая пыталась встать на ноги. Утробно зарычав, зверь высунул длинный розовый язык и лизнул девушку в щеку, яростно виляя пушистым хвостом, как во всем мире делают собаки.
— Хорошо, что все кончено. Хвала Богам! — вздохнул старый Акфуб, пыхтевший где-то позади юноши. Тьюра тихо рассмеялась.
Каджи подошел и разорвал одежду на груди трупа. Огромный золотой медальон Города Драконов лежал на обнаженной груди безголового мертвеца. Тьюра могла бы поклясться, что фальшивый труп императора, который Шамад оставил в Халидуре в своем дворце, тайно бежав, носил на шее точно такой же амулет. Но в Кхоре, должно быть, осталась подделка. Шамад прихватил с собой древний медальон и носил его все это время.
Каджи забрал эту святую, драгоценную вещицу, положил ее в карман своей туники. Потом он вычистил клинок Топора Фом-Pa о сухой песок у основания плоского камня, на котором несколько минут назад сидел на корточках, самозванец. Закончив, он поцеловал топор, который Принц Богов вручил в руки первому предку много веков назад, и заткнул священное оружие за пояс.
Потом, под неотрывным взглядом Тьюры, он поднял безголовый труп и отнес его к краю мира. Повинуясь приказу молодого варвара, старый колдун живо подхватил за прядь волос кровоточащую голову Шамада и отнес к тому месту, где, держа труп самозванца, на краю мира стоял Каджи.
Юный воин поднял труп над головой и потом сбросил его с края мира, и одновременно с ним старый Акфуб, скорчив гримасу отвращения, сбросил голову вслед за телом. Голова и тело полетели вниз в насмешливом мерцании холодных и внимательных звезд, становясь все меньше и меньше.
Потом кочевник подошел к Тьюре, которая уже поднялась на колени, и помог ей встать на ноги.
— Сколько времени ты выжидал, прежде чем напасть? — слабым голосом спросила девушка.
— Достаточно долго, чтобы узнать о том, что ты любишь меня, — прошептал он. — Достаточно долго, чтобы услышать о том, что ты принесла те же обеты непорочности, что запечатали мои губы, не давая произнести слов любви. Какими же глупцами мы были!