Лекс же очутился в сумеречном лесу астрального мира. Здесь было даже холоднее, чем в реальном. Темные дорожки пересекали друг друга и путались не менее трех раз до ближайших деревьев, а мальчику предстояло идти через лес.
Темные ветви нависали над ним, ни Луны, ни Солнца не было видно. Лишь сероватое свечение сумеречного леса. Лексу было неуютно, хотелось развернуться, спрятаться, сбежать. Но он вспоминал мягкую шерсть духа-хранителя, он вспоминал тепло, которого так не хватало в мире живых. Нет, не физическое, душевного. И не отступил, а смело шагнул в темное сплетение ветвей и стволов. Тропинки не вели никуда, ведя всюду. Но Лекс, запустив руку в шевелюру, почувствовал куда ему идти.
Долго он шел, пугаясь разных теней. Увидел сонного духа Куницу, увидел спящую Ласку и Ястреба. Сморил холод многих духов-хранителей. Но нужно было двигаться вперед. Потому что даже если сейчас мальчик их разбудит, то скоро они уснут снова. Без духа Лиса всё будет бессмысленно.
Неожиданно перед ним появилось глубокое ущелье. И вроде второй край видно, но не перепрыгнуть его так просто. Пошел Лекс направо, тянется ущелье далеко. Налево прошёлся — тоже самое увидел. Пригорюнился мальчик. Но страшнее было то, что ширилось ущелье. Полное страхов и холода всё растягивалось оно, становилось больше. Вот и первое влияние метели в мире живых и мёртвых, а также спящих духов-хранителей. Истончается мир астральный, рвётся его полотно на части. Не снуют туда-сюда Белки и Зайцы, не летают птицы. Не курсирует сила, не течёт как надо. Вот и рвётся на морозе где тонко стало.
Сосредоточенно мальчик осмотрелся. Вдруг почувствовал толчок лапой. Рядом, привалившись к сумрачному дереву, сидел Медведь.
— Иногда смелость — совершить безумство. Иди за мной. — И дух Медведя повел его вдоль ущелья до достаточно большого дерева. — А теперь поберегись!
И Медведь уперся лапами, толкнул раз дерево — не поддается. Два толкнул — стоит. На третий раз дрогнуло серое сечение сумрачного леса, рухнуло дерево. Да до другого края едва достает.
— Поторопись, лисий сын, поторопись, Лекс! — и чудилось мальчику, что говорит это не только дух Медведя, но и старый шаман от костра. Обнял он Духа, провел пальцами по жёсткому меху и поспешил к стволу дерева.
А идти страшно. Соскользнет нога — сложно подняться. Если не упадешь конечно. Торопиться Лекс. Балансирует на дереве, ветки руками раздвигает. А идти сложно, над разрывом-ущельем метель властвует, холодит, снег в лицо швыряет. Чуть не рухнул мальчишка, пошатнувшись, но до конца бревна дошёл. Но мало этого, мало! Оно уже и до земли то не достает. Вдохнул Лекс, выдохнул и прыгнул. Так, как никогда не прыгал, так, как умел и чуточку дальше. Покатился по земле на другой стороне разрыва, чуть в нору Барсука не угодил.
Звенит от мороза все, кто-то рычит за спиной. Неуютно Лексу. Чувствует рядом дух Волка лапами перебирает.
— Быть быстрее противника — не всё. Важно быть еще и ловчее. — Волк рыкнул, а из пасти вырвался пар. — Помни, что лапы скользят не только у тебя.
Понял мальчик, как действовать нужно. Ускорился, петлял как заяц сквозь деревьев, но был уверен, куда ему бежать. И чем ближе было это место, тем отчетливее были слышны завывания вихрей метели. Снежная стена, казалось, была невероятной в размерах. Чуть не остановился от этого Лекс, но клацанье зубов за спиной заставило быть его расторопным.
И вдруг увидел он корни деревьев, переплетенные как сеть. Он — пролезет. Те, кто его преследует, — никак. Рванул он туда, не боясь запутаться. Лес поможет, он был в этом уверен. Пробираясь сквозь корни слышал, как запутываются преследователи. Как лопается лед их тел, попавших под давление корней. Но мальчик не останавливался. Ему нужно было добраться до Лисьего духа.
Легкие мёрзли. Каждый вдох давался Лексу тяжело. Холод затормаживал движение. А перед ним была огромная Снежная стена. И чудилось, что метель что-то говорит, что-то поёт. Но не ему, а тому, кого огородила этой стеной, — Лисьему духу. Рядом, рыкнув, появилась Рысь.
— Имеющий уши услышит обман. Имеющий смелость — разрушит его.
Лекс, приободренный словами великого духа, стоял у Снежной стены и слушал. Слушал ложь метели, что впивалась в его мозг холодными иголками: «Спи, Лисий дух, не нужен ты людям», «Спи, Лис, все про тебя забыли», «Чувствуешь, никто не зовет тебя. Никто не приходит к тебе», «Даже мальчик всего лишь сон» … Слова метели убаюкивали, замораживали сердце и веру.