Но во-первых, клык и локтевая кость принадлежали скелету homo, во-вторых, обезьяна — теплолюбивое животное и не могла существовать в одних условиях с гигантами ледниковой эпохи, и, наконец, в-третьих, челюсть, несмотря на ее грубость, все же относилась по типу к человеческой, но не к антропоидной. Пещеру, несомненно, заселял первобытный охотник, но столь же отличный по облику от homo sapiens, как примитивны его каменные орудия в сравнении с продукцией индустрии века пара и электричества.
Изучением челюсти, найденной Дюпоном, занимался вначале Прюнер-Бей, тот самый, кто заявил в свое время, что черепная крышка из Неандерталя принадлежала старому кельту, да к тому же еще идиоту. На сей раз, публикуя результаты исследования находки из Троу де ла Нолетт, он воздержался от легкомыс-ленно-иронического тона. Человеческая, но с обезьяньими особенностями часть черепа найдена в ходе безукоризненно проведенных раскопок в точно зафиксированном слое, который костями мамонтов и носорогов датировался ледниковой эпохой. У Дюпона было все, чего так недоставало Фульротту. Чтобы возвестить полный триумф идей Фульротта, Прюнер-Бею осталось сделать вывод, что челюсть из пещеры Бельгии и череп из грота Рейнской Пруссии представляют костные останки одного типа первобытного человека. Счастливое «озарение» снизошло, однако, не на него, а на известного французского натуралиста Е. Т. Гами, который давно разрабатывал проблемы «палеонтологии человечества»: черепная крышка из Неандерталя с убегающим лбом и массивными надглазничными валиками и челюсть из Троу де ла Нолетт, лишенная подбородочного выступа, принадлежали черепу представителя людей «одной, так сказать, расы», жившей в пещерах Европы в ледниковое время!
Казалось бы, заключение, высказанное Е. Т. Гами печатно, устраняло наконец преграды к признанию выдающегося значения открытия, сделанного Фульрот-том четырнадцать лет назад. Тем более что в том же году во Франции в пещере Гурдан, расположенной на территории департамента Верхняя Гаронна, удалось извлечь фрагмент челюсти, похожей на ту, которую нашел Дюпон. Вместе с нею сохранились обломки лицевых костей, и они оказались сходными с соответствующими частями гибралтарского черепа.
Как бы не так, хотя возражения не отличались новизной: ни неандертальский, ни гибралтарский череп невозможно датировать точно, поскольку вместе с ними не найдены кости ископаемых животных; тот и другой найдены без нижних челюстей, поэтому нельзя с уверенностью утверждать, что находкой в Троу де ла Нолетт представлен неандерталец. Следовательно, челюсть из бельгийской пещеры, хотя она и найдена вместе с костными остатками фауны ледниковой эпохи, не определяет древности останков людей из грота Фельдгофер и пещеры карьера Форбес. Никто из серьезных исследователей не рискнет утверждать, опасаясь прослыть фантазером, что предугадает, каким окажется череп, у которого была такая обезьянья челюсть. Разве есть закономерности, позволяющие предсказывать контуры всей структуры по незначительной части? Правильнее предположить, что череп человека, вместилище разума, и десятки тысячелетий назад выглядел так же, как сейчас. Можно, в крайнем случае, допустить, что челюсть нашего предка напоминала некогда обезьянью, но мозг этого существа размещался в черепной коробке, которую без существенных изменений наследовал homo sapiens.
Этой дискуссии не видно было конца. Иоганн Карл Фульротт скончался в 1877 году на семьдесят третьем году жизни. Ему не посчастливилось дожить до дня, когда он смог бы сказать: «Вот видишь — все же ты был прав тогда!» Он понимал, что у дела, которому он верно служил, будет долгая история: «Окончательное решение о существовании ископаемых людей я предоставляю будущему».
…Более двух веков человек особенно напряженно ищет своего предка. И все же, как видим, когда в руки первых счастливцев попали костные останки существа, жившего на планете десятки, сотни тысяч лет назад, большинство изумленных потомков отказалось признать его: неужели это сутулое чудовище с грубым обезьяньим лицом, огромными гребнями над глазницами и приплюснутым, убегающим назад лбом в самом деле прародитель?
Один шанс из миллиарда
Питекантроп — он предок человека!
Эжен Дюбуа
В конце октября 1887 года на небольшом бриге, на котором военное ведомство Нидерландов посылало на остров Суматру снаряжение и продовольствие своим колониальным войскам, Амстердам покинул молодой доктор медицины и естественных наук Эжен Дюбуа, всего лишь год назад ставший ассистентом Амстердамского университета. Чтобы отправиться туда, он сменил преподавательскую карьеру на звание «офицера второй категории», а попросту говоря, армейского сержанта. Он отправился разыскивать ископаемого предка человека. Большинство знавших его могли объяснить такой поступок только его неимоверным упрямством, потому что трудно было принять всерьез то, чем он мог его обосновать.